Любовь и слава
Шрифт:
Не обращая внимания на ее слова, Роза подошла к шкафу и вытащила оттуда простенькое муслиновое платье.
– Наденьте вот это. А там, в доме на ручье, вам дадут брюки. Если станете спускаться с этими своими оборочками, то можете еще за что-нибудь зацепиться. Пока вы переодеваетесь, я приготовлю веревку.
– Что ты делаешь?! – Широко раскрыв глаза, Мэрили смотрела, как Роза стянула с постели атласное покрывало и начала его рвать на полоски, а полоски крепко связывать друг с другом узлами.
– Поторопитесь, мисси, и поскорее переоденьтесь. Вам надо сделать только одно – спуститься по этой веревке. А когда вы вернетесь обратно, я
Мэрили медленно покачала головой.
– Это единственный выход, – убеждала ее Роза. – Единственный, чтобы выбраться из дома никем не замеченной. Ведь вы же не боитесь, да? – добавила горничная.
Мэрили оцепенела. А почему бы и нет? Почему ей и впрямь не воспользоваться этой веревкой? Разве это страшнее, чем скакать одной на коне посреди ночи? Страшнее, чем напяливать на себя одежду куклуксклановцев и шпионить за ними на их сборище? И сразу же спуск по веревке показался Мэрили сущей ерундой.
Она глубоко вздохнула.
– Хорошо, Роза. Только, если я сломаю себе шею, проследи, чтобы у меня были красивые похороны.
Глаза Розы вдруг увлажнились, она шагнула к Мэрили и обняла ее:
– Если с вами что-нибудь случится, мой народ вас никогда не забудет. Каждый год мы будем объявлять день траура в память о вас. Мы все перед вами в большом долгу!
Мэрили отвернулась.
– Ничего вы мне не должны, – прошептала она.
«Вот для чего я это все и делаю, – в сотый раз сказала себе Мэрили. – Потому что, кроме меня, этим людям никто помочь не может, и еще потому, что мне необходимо знать, что я кому-то нужна».
Глава 18
Подгоняя лошадь каблуками, Мэрили помчалась к межевому дорожному знаку. Это было чахлое дерево, в которое когда-то ударила молния. Оголенные ветви его простирались к небу, словно в агонии.
Из-за дерева шагнул Уиллис. Мэрили так резко натянула поводья, что лошадь взбрыкнула. Уиллис потянул за упряжь, и лошадь успокоилась.
– Вы что-то узнали? – взволнованно зашептал он, когда Мэрили спешилась. – Что-нибудь важное?
– Очень важное! – в изнеможении вздохнула Мэрили. – Ты знаешь старика Израэля, который работает у мистера Мейсона? Его сын Мунроу все это время скрывается в горах, зная, что его ищут. Так вот, – торопилась все сказать Мэрили, – клану стало известно, где он. Я думаю, сейчас они уже направились туда. Его хотят повесить, Уиллис. Им мало избить его, они хотят видеть Мунроу мертвым.
Оттолкнув Мэрили в сторону, Уиллис мгновенно вскочил на коня.
– Я знаю, где он, – воскликнул он, – и я доберусь туда раньше их!
Мэрили видела, как Уиллис стегнул коня по спине, пуская его во весь галоп, и туг же скрылся в лесной чаще. Мэрили осталась одна. По небу плыли тучи. От яркого лунного света они казались серебряными. Ее кожи коснулся прохладный ветерок, приятный после столь напряженной скачки, и она словно окунулась в странное перламутровое сияние ночи. Мэрили кончиками пальцев погладила предплечья. Она всматривалась в домик на ручье. Надо идти туда. Взор ее упал на мягкую траву, покрывающую спуск. Сбросив туфли, она пошла босиком по траве, ласково щекотавшей ей пальцы ног.
Мэрили посмотрела вниз, и внезапный огонь вдруг пробежал по всему ее телу. Она вспомнила, как Тревис ласкал Элейн. Именно в этом самом месте лежали они, и Элейн рыдала в счастливом экстазе.
Не
– Нет! – вдруг опомнилась Мэрили. Она дико разозлилась на себя – нельзя ей думать о том, что и как здесь могло тогда быть. Она попыталась вспомнить свою любовь с Дональдом. Это было уже так давно! У них все заканчивалось очень быстро. А потом Дональд поворачивался на бок и начинал ей шептать, как он ее любит, и тут же засыпал. Сколько же долгих часов и сколько бессонных ночей провела она лежа рядом с ним, не понимая, почему чувствует себя такой опустошенной! Теперь же Мэрили понимала, чего так жаждала тогда. Ей были нужны те самые чувства, которые Элейн испытала с Тревисом Колтрейном.
Но в чем же разница между Тревисом и Дональдом?
Наверное, со стыдом подумала Мэрили, дело вовсе не в Тревисе и не в Дональде. Наверное, винить во всем она должна только себя. Скорее всего она от природы бесстрастна.
Мэрили дышала с трудом. Ей стало душно, и она сняла с себя брюки и рубашку, рассеянно подумав, что надо бы дойти до дерева, где было спрятано ее муслиновое платье. Но прохладный ветерок так приятно охлаждал горячую кожу! Нет нужды спешить. Ведь ее никто не увидит.
Мэрили легла на спину и растянулась во весь рост. Как нежно прикосновение травы к горячей коже! Интересно, мечтательно подумала она, как бы это было, если бы рядом с ней сейчас лежал мужчина? Такой, как Тревис Колтрейн? Он такой большой. Такой красивый. Такой смелый. Когда смотришь в его серые глаза, то словно тонешь в водовороте, который поглощает тебя все глубже и глубже. А тебе совсем не страшно!
Мэрили провела руками по грудям, нежно лаская их.
– Леди никогда не должна этого делать, если рядом с ней находится мужчина.
Мэрили мгновенно открыла глаза. Крик ужаса застыл у нее в горле. На траву рядом с ней опустился Тревис Колтрейн. Мэрили лежала молча, она будто умерла. А Тревис убрал с груди Мэрили ее руки и вместо них положил свои.
Она задохнулась, и когда наконец обрела дар речи, воскликнула:
– Вы… вы не смеете!..
– О, моя красавица, еще как смею! – Голос его был теплым, добрым, он словно омывал ее всю. – Вы ведь были на этом месте в ту самую ночь, когда я был здесь с Элейн. И все слышали.
– Да.
– Вы хотите меня?
– Да.
– Ну что ж, очаровательная леди, – хрипло произнес Тревис. – Я собираюсь вознести вас в чудесные выси!
Губы Тревиса потянулись ко рту Мэрили, и она ощутила неведомое ей ранее сладостное прикосновение его языка. Она прижала к нему свой язык и поразилась восхитительному чувству.
Колтрейн повернулся на бок и коленом раздвинул ей ноги. Он отлично знал, какое место надо ласкать. А она почему-то сразу поняла, как надо ласкать его. Откуда же она это знает?
Страсть! Это была именно страсть. Дикая, яростная, всепоглощающая, требовательная страсть. Мэрили почувствовала спазмы наслаждения, которые не поддавались ее контролю. Мышцы у нее внутри отчаянно напряглись, пытаясь удовлетворить ее дикое, безмерное желание.
Колтрейн оторвался от ее губ. Его горячее дыхание обжигало Мэрили лицо.
– Пожалуйста… – прошептала она.
Он поднял ей ноги, согнул их в коленях и замкнул их у себя на шее. Потом подложил под ягодицы Мэрили крепкие нежные руки и оказался над ней, сверху глядя на нее.