Любовь и слава
Шрифт:
– Черт побери, Мэрили, да вы не женщина, а сущий ад! – проворчал Колтрейн. – Я знал в своей жизни лишь одну женщину, столь же смелую, как вы. Я себе сказал, что больше никогда… – Он покачал головой и прохрипел: – Да катись все к чертовой матери! – И поцеловал Мэрили долгим страстным поцелуем. А потом прошептал: – Не надо, женщина, на меня нападать! Ты ведь знаешь, что снова хочешь меня, так же как и я тебя. И я сейчас снова тобой овладею.
Мэрили тихо застонала. Себя обмануть нельзя: в ней опять проснулось желание. О да, дикое
Тревис погружался в нее снова и снова. И каждый раз ее охватывала беспредельная, ни с чем не сравнимая радость. А Тревис чуть-чуть ее раскачивал, прежде чем начать дикую, необузданную пляску.
Приближалась кульминация. Тревис приготовился вобрать в себя каждую вспышку сладкого пламени, сжигавшего Мэрили. Но он не остановился и после этого. Мэрили чувствовала, как языки пламени поднимаются все выше и выше и, вспыхнув ослепительно, медленно гаснут, погружая ее всю в блаженный покой. Однако языки пламени никак не хотели сойти на нет совсем. Тревис овладевал ею снова и снова, и она снова и снова возносилась на самую вершину пылающего гребня страсти.
А потом Мэрили никак не могла вспомнить, когда же Тревис наконец остановился. В памяти осталось только одно: он сжимает ее в объятиях все крепче и крепче, и она каждой клеточкой своей чувствует его любовь.
Колтрейн сверху взглянул на Мэрили и улыбнулся.
– Никогда еще не встречал такой горячей женщины, Мэрили! – хрипло проговорил он.
Она отвернула лицо, но Тревис быстро, чуть резко, положил ей на подбородок ладонь и повернул его так, чтобы Мэрили взглянула ему в глаза.
– Никогда больше не отворачивайся от меня. Этого не должно быть после сегодняшней ночи.
– Ты дал мне такое наслаждение, Тревис! Теперь я знаю, что значит быть женщиной. И не забуду никогда!
– Конечно, не забудешь! Потому что впереди будут другие ночи, такие же чудесные, как эта. – Он приподнялся на локте, одаряя ее взглядом ярко сверкающих в перламутровой темноте глаз. – В тебе столько огня, столько духа, столько смелости! Пожалуй, это самые ценные качества, которыми Бог наделил женщину.
– И к тому же я занимаюсь любовью с возлюбленным своей собственной сестры.
Тревис сердито фыркнул:
– Не драматизируй события. Это на тебя не похоже. Мы с тобой знаем, что Элейн меня вовсе не любит. Она просто добивается меня из упрямства, потому что знает, что я ей не принадлежу. Я ей так и сказал.
Тревис пожалел о сказанном, но слова уже слетели у него с языка, и вернуть их назад было невозможно.
Ненавидя себя за несдержанность, Мэрили невольно воскликнула:
– А мне, мне ты принадлежишь? Именно на этот вопрос, я думаю, ты и хочешь мне сейчас ответить!
Тревис помолчал; все это время Мэрили не сводила с него глаз.
Наконец он глубоко вздохнул и прошептал:
– Тебе
Мэрили с трудом пришла в себя.
– Я не прошу твоего сердца. Я ничего вообще не прошу. – Она старалась говорить как можно спокойнее. – То, что у нас было, было прекрасно. Я уже сказала: я этого никогда не забуду. Но все кончилось. А теперь я могу уйти? Мне надо добраться домой, пока меня не хватились.
Тревис взглянул на восток, где к небу поднимались первые лучи восходящего солнца, озарявшие горизонт коралловым светом. Мэрили тоже посмотрела на небо.
– О Боже мой! Неужели уже так поздно? – Она резко вскочила на ноги, нашла свою одежду и стала быстро одеваться. Ждет ли ее до сих пор Роза? А вдруг она испугалась и от страха все рассказала Джордану? Да нет, такого не может быть! Роза предана Мэрили и очень толкова. Но в любом случае надо поторопиться.
Тревис заправил в брюки рубашку.
– Я довезу тебя до дома. У меня здесь поблизости лошадь.
– Не надо! Нас может кто-нибудь услышать. Будет гораздо лучше, если я пойду пешком. У меня есть еще время.
Мэрили уже собралась уйти, но Тревис ее догнал и взял за руку.
– Ты мне так и не сказала, что же ты делала тут посреди ночи. Да еще в мужской одежде. – Он пристально посмотрел на нее. – Мне бы хотелось об этом услышать от тебя, Мэрили.
– Я… я люблю бродить по ночам, – с трудом выдавила она, пытаясь найти подходящее объяснение. – А мужскую одежду надеваю для того, чтобы не привлекать к себе внимания. Кто удивится, увидев на дороге мужчину? А вот при виде женщины, да еще в бальном платье, удивился бы каждый. – Мэрили засмеялась, но смех получился фальшивым, и она это сразу же поняла.
– Да кто же мог здесь увидеть вас в такой час? – не отпуская руки Мэрили, настаивал Тревис.
И тут Мэрили вдруг отважилась:
– Да такие же мужчины, как вы, Тревис Колтрейн, которые рыщут по ночам, охотясь за женщинами! Именно за такие дела вам платит деньги правительство?
Тревис опустил руку, и лицо его омрачила странная тень.
– Ты уже нечто подобное говорила мне раньше. Я делаю то, за что мне платят. Отчего же ты не хочешь мне сказать, почему ты делаешь то, за что тебе не платят?
Во взгляде Мэрили был вызов.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь. А теперь могу я уйти или ты меня опять остановишь?
Он кивнул:
– Уйти ты можешь. Но только ты отлично понимаешь, о чем я говорю!
Мэрили тряхнула длинными каштановыми волосами, которые уже давно были в беспорядке разбросаны у нее по плечам.
– Вы странный человек, Тревис Колтрейн. Я думаю, я забуду, что эта ночь вообще когда-либо была в моей жизни. Предлагаю и вам поступить так же. Как вы относитесь к моей сестре – это ваше личное дело. Я сожалею, что позволила себе быть слабой. А может, следовало бы сказать – безумной? Этого больше не случится.