Любовь и страхи Марии
Шрифт:
В принципе, у Соколова не было никакого желания продолжать беседу с начальником охраны, и поэтому он обрадовался, когда тот переключил свое внимание на безумного психиатра, дружка Марии – чокнутого Гринфельда. Когда тот появился на стоянке, неизвестно.
Соколов пообещал не оказывать сопротивления, потому что не сомневался, что никаких улик против него милиция не найдет. «Пусть хоть обыщутся», – злорадствовал он.
Его вывели на подземную стоянку. Он оглянулся по сторонам, нашел свою машину и кивнул в ее сторону:
– Вот моя машина.
Человек в штатском, сопровождавший Соколова, спросил:
– Где
– Вот в этом кармане. Но ты не имеешь права ее обыскивать, – самодовольно произнес Соколов.
– Имею. У меня с собой удостоверение сотрудника службы безопасности.
– Подготовились… – уныло посмотрев на сопровождающего, проворчал Соколов.
Он был растерян и подавлен, но старался не подавать вида. Стоял как ни в чем не бывало, как будто не были его руки сцеплены крепко наручниками, а его машину никто не обыскивал. Охранник достал из его кармана ключи и передал другому. Тот открыл голубой «Опель», провел внутри минут десять, потом осмотрел багажник, снова заглянул в салон. Вышел и развел руками.
– Ничего нет, – сказал он своим коллегам.
Соколов усмехнулся, но охранник не дал ему возможности снова позлорадствовать:
– За исключением этого…
Он достал из кармана белый платочек, снова склонился и выудил из-под водительского сиденья пистолет.
Соколов и не думал об оружии, просто он совсем забыл о пистолете…
Один из охранников присвистнул.
– Оружие, значит, с собой носишь? – Он рассматривал пистолет.
Подозреваемый не знал, что ему сейчас нужно отвечать. Решил, что лучше отмалчиваться – не эти охранники будут его допрашивать.
Он выругался тихо, так, чтобы его никто не услышал. Это было странное чувство – как будто кто-то загнал его в ловушку, из которой выйти можно было только хитростью. Он ждал, когда вырвется из бетонного подземелья, и думал о Марии – она выжила. Куда ее сейчас увезли? Позвонить в «Скорую» невозможно, ему конечно же никто из охранников не скажет, где Мария. Даже если бы они знали, вряд ли сообщили бы об этом человеку, который, по их мнению, хотел убить несчастную женщину.
Был и еще один вопрос, который не давал покоя Соколову. Он постоянно думал, где сейчас этот ненормальный примат, психиатр Гринфельд? Он с удовольствием расквасил бы ему морду, впрочем, кто-то уже постарался до него. Соколов вспомнил, как Гринфельд вальяжно вошел в зал ресторана, весь разодетый, настоящий франт, но впечатление портила одна деталь: под глазом у психиатра светился синяк… Интересно, кто так его отделал?
Мария думала о Даше, пока ехала на «скорой» в больницу. Она твердо решила, что ребенок ни о чем не должен знать. Эти страшные подробности покушения на убийство Даше знать ни к чему. Она радовалась, что выжила, и воспринимала свое спасение как подарок судьбы. Тем не менее ей было тревожно. Что-то не складывалось, ей казалось, что убийцей был вовсе не Соколов. Как он мог? Зачем незнакомому мужчине убивать ее? Все это было очень странно. Ответов на вопросы, которые она себе задавала, сейчас найти было невозможно. Слишком много вопросов оставалось без ответов. Они все время всплывали в ее сознании, не давали покоя. Как теперь быть? К кому обратиться за помощью? Валерий, похоже, не мог ничем ей помочь, но, надо отдать ему должное, он старался. Идея столкнуть Аркадия и Соколова сейчас казалась ей нелепой. Она так неловко себя чувствовала в ресторане, наблюдая за этими мужчинами…
Мария решила позже поговорить обо всем с Гринфельдом. Возможно, ее старому другу удастся раскрыть тайны психологии маньяков-убийц.
Гринфельду она позвонила уже из палаты, сообщила, где находится, и он сразу же сказал, что приедет. Оказывается, он уже повсюду разыскивал Марию.
– Я только что побеседовал с начальником охраны. Соколов у них. Думаю, они вскоре со всем разберутся.
– Я надеюсь.
– Начальник охраны – толковый парень. Он профессионал. Не беспокойся, пожалуйста.
– Хорошо. Я постараюсь.
– Мария, тебе что-нибудь нужно? – заботливо спросил Гринфельд.
Мария вздохнула. Что ей было нужно?.. Она оглядела палату. Обычные больничные условия. По стечению обстоятельств отделение оказалось полупустым, и, кроме нее, в палате никого не было, однако Марию в данной ситуации это не радовало.
– Мне ничего не надо. Приезжай, пожалуйста, скорее, – попросила она.
– Я уже сажусь в машину, – успокоил ее Гринфельд.
Гринфельд поехал объездными путями, зная, что дорога займет чуть больше времени, но если он попадет в пробку, то простоит в ней до позднего вечера, и в больницу его, разумеется, уже никто не пустит. На объездные пути ему всегда везло. Он хорошо ориентировался в центре города, знал все перекрестки и повороты, знал улочки, по которым можно объехать заторы на дорогах. Было еще светло, но рабочий день заканчивался. Скоро все улицы будут переполнены, дороги – забиты автомобилями.
Вечер был почти летним, таким спокойным, что, казалось, ничего особенного сегодня не могло случиться. Тем не менее, случилось. Гринфельд спешил. Его новый «Лексус» шел на предельно допустимой скорости. Гринфельд гордился своим автомобилем. Еще не так давно он пересел на дорогую иномарку с российского корыта и очень дорожил новой машиной.
К больнице он подъехал через сорок минут после разговора с Марией. Вышел из машины, с гордостью оглядел ее. Волнение ушло, он был абсолютно спокоен.
Больница производила удручающее впечатление. Большая часть здания выглядела грязной. Здесь давно не делали ремонт. Одна треть больницы сдавалась в аренду частной клинике, владельцы которой отремонтировали свою часть здания. Смотрелось это нелепо, но достаточно представительно. Для рекламы достаточно было бы снять только эту часть здания. Гринфельд усмехнулся, когда понял хитрость. В его планы входила аренда большего помещения, но всегда смущали такие вот раздолбанные здания. Он отметил про себя находчивость владельцев частной клиники и поспешил в полуразрушенную часть здания.
Мария все-таки не выдержала и сообщила дочери о том, что с ней произошло. И Дашка примчалась даже раньше Гринфельда, ведь у нее не было автомобиля, а на метро передвигаться можно гораздо быстрее. Гринфельд застал в палате Марии ее дочь. Глаза у обеих были заплаканными.
– Вот и я. Я ничего не купил. Спешил.
– Садись, – пригласила его Мария.
Она немного успокоилась, когда в палате появился Гринфельд. Тот не знал, о чем говорить, утешать Марию в этой ситуации было глупо. Она только что чуть не умерла.