Любовь и жизнь леди Гамильтон
Шрифт:
Он громко расхохотался и ударил себя обеими руками по бедрам, явно наслаждаясь смятением Эммы.
— Эми лишь несколько месяцев тому назад приехала в Лондон, — сказала в ее оправдание мисс Келли. — Она еще ничего не видела, кроме одного-единственного представления «Ромео и Джульетты» в Друри-Лейне. И о нашей свободе нравов она, пожалуй, еще ничего не слыхала.
Принц был поражен. Подойдя к Эмме поближе, он с любопытством ее рассматривал.
— Невинная девушка»? Белый цветок? — В его глазах вновь вспыхнул похотливый огонек. Внезапно, как бы во власти новой идеи, он обратился к мисс Келли: —
Он хлопнул в ладоши, и на террасе тотчас же появилась миссис Крук. Он приказал ей прислать Дженнингса и Хоукса.
Принц называл их своими ищейками. С хитрыми бегающими глазами, крупными головами и крепкими челюстями хищных зверей, они действительно походили на гигантских догов. При своем господине они несли службу охранников во время его тайных ночных прогулок и шпионов, извещавших его обо всем, происходившем в Лондоне.
Принц не видал их уже три дня. И вот они принесли ему новости. Грабители проникли в резиденцию архиепископа Кентерберийского и унесли всю серебряную утварь. У лорда-канцлера они похитили большую печать Англии. На одной из самых оживленных улиц Лондона они остановили почтовую карету из Парижа и ограбили ее. Полиция была растеряна, народ высмеивал ее за беспомощность, удивлялся смелости разбойников и называл их джентльменами.
В палате лордов Ландаффский епископ внес билль о нарушении супружеской верности, в котором он утверждал, что за семнадцать лет царствования Георга III произошло больше расторжений браков, чем за всю предшествующую историю Англии.
Некий ирландский лорд напал на соперника, пользовавшегося благосклонностью одной из его любовниц и жестоко его изувечил. Соперник в ту же ночь умер, а лорд бежал во Францию.
Иск сэра Ричарда Уэрсли к капитану Дэвису, похитителю его жены, с требованием компенсации рассмотрел суд. Похититель был оправдан, а супруг приговорен к возмещению судебных издержек[9]. Что касается леди Уэрсли, то она была избрана королевой Клуба Адского огня.
— Клуб Адского огня? — спросил принц Георг с удивлением. — Разве ты не говорил мне, Хоукс, что он запрещен и распущен?
Хоукс кивнул.
— Так оно и было, Джентльмен, — сказал он с ухмылкой, величая принца титулом, который тот больше всего любил. — Однако сегодня ночью его вновь откроют. Лорд Балтимор — президент, а леди Уэрсли — королева.
Принц Георг вскочил.
— Сегодня ночью? Мы должны это видеть. Быстро одевайтесь, дамы. Дженнингс, вели запрягать. Хоукс, позаботься о кинжалах и пистолетах! Будем надеяться, что полиция на этот раз окажется на высоте и сумеет задержать нас, чтобы Его Величеству, моему отцу, тоже хоть раз получить удовольствие.
Он расхохотался, как безумный, хлопая себя по ляжкам, и погнал всех в дом.
Глава седьмая
Слово, которое Хоукс прошептал слугам, открыло все двери. Пройдя целый лабиринт коридоров и переходов, они оказались в маленькой ложе, где их встретил президент клуба.
Тощий и костлявый, он был одет в обтягивающий его ярко-красный костюм, на котором сверкали вышитые золотом головы чертей
— Лорд Люцифер собственной персоной! — приветствовал его Хоукс. — Откроет ли всемилостивейше Ваша светлость этим гостям притвор адского рая? Они жаждут познать его сатанинские прелести.
Лорд Люцифер бросил на принца испытующий взгляд.
— Посещение Джентльмена желанно в Англии повсюду, — сказал он с легким поклоном. — Если он хочет остаться неопознанным, ему следует взять венецианскую маску, и никто не будет докучать ему своим любопытством. Единственные законы этого царства — ни во что не верить, ничему не удивляться.
Принц Георг высокомерно вскинул голову.
— Маска? Зачем? Я не боюсь. А вот лорд Балтимор — почему он скрывает свое имя? Раньше[10] он не имел обыкновения прятаться за псевдонимом.
В лице лорда не дрогнул ни один мускул, лишь легкая улыбка скользнула по его губам.
— Тайна умножает прелесть греха, — возразил он. — Однако Джентльмен выразил удивление и тем нарушил закон. Я требую штраф — сто фунтов.
Принц засмеялся.
— Черт возьми, как дорого в аду. А у меня нет наличных денег. Виновник моих дней желает, чтобы я делал долги. — Он вынул карандаш и пачку листков бумаги. — Не могу ли я выдать вексель?
Лорд Балтимор поклонился.
— Вексель — изобретение Люцифера, а подпись Джентльмена — золото.
Он бросил заполненный вексель в ларец в форме церковной кружки для пожертвований. Слуга принес красное домино, которыми все они прикрыли свою одежду. От маски принц отказался.
Все, что Эмма видела и слышала, казалось ей смехотворным ребячеством: напыщенный тон лорда; игра с мнимыми опасностями; маскарад, похожий на масленичную карнавальную комедию, растянувшуюся на целую жизнь.
Но когда Люцифер откинул занавес, отделявший заднюю часть ложи, она отпрянула и ее охватил страх.
Открылись врата ада. Зал казался сплошным морем огня. Созданное рукой художника обманчиво реальное, по стенам пылало мрачное красное пламя, из которого вырывались желтые, как сера, языки. Обнаженные мужчины и женщины неслись в диком хороводе сквозь этот пожар раскачивались на бивших фонтанами потоках огня, размахивали тлеющими головешками. Гигантские факелы роняли с каменных колонн горячие шипящие капли в наполненные водой чаши, от которых поднимался белый пар; красноватый дым полз от факелов к потолку и там выходил через замаскированные отверстия. В воздух стоял легкий колеблющийся чад, огни бесчисленных свечей сияли сквозь окружавший их голубоватый туман. Чувствовался запах паленого мяса.
В центре зала возвышался пурпурный трон Люцифера. По его сторонам ползали жабы, скорпионы и саламандры, а над ним раскинулось древо познания свои отягощенные плодами ветви, среди которых сверкали металлическим блеском гигантские кольца змея-искусителя.
У подножия трона на длинном красном столе помещалось огромное лотерейное колесо. На меньших столах были раскиданы игральные карты и кости. Широкие серванты несли груз бесчисленных яств и вин. Роскошные кушетки, покрытые коврами и шелковыми подушками, манили в укромные уголки.