Любовь и золото
Шрифт:
До первопрестольной добрались дня в три. Пашка, старый кучер, по своей воле после реформы оставшийся на дворе Назарова, сам, не доверяя приказчикам, требовал на почтовых станциях свежих лошадей, осматривал и браковал «самые лучшие-с апартаменты» на постоялых дворах — в общем, заботился о хозяйском сыне как мог.
Москва поразила Никиту. Шум, крики, обилие разноплеменной публики, высокие здания, каких он не видел за все свои восемнадцать лет, — все это заставляло его вертеть головой из стороны в сторону, то и дело вскрикивая,
— Пашка, а Кремль где?
— Таперича, барин, в центр не поедем. Сейчас на вокзал, посажу вас на поезд, а сам назад двинусь. Засветло хотя бы до Коломны добраться надоть.
— Ну, Пашка-а! Поедем Кремль поглядим!
Но Пашка был непреклонен. К тому же внимание Никиты привлек странный экипаж, с грохотом двигавшийся посреди улицы.
— А это что?
— Это, барин, конка. Едет по рельсам, как паровоз, а везут ее лошади. Одна такая пятнадцать лихачей заменяет!
Наконец доехали до Каланчевки. Пашка лично купил в кассе билет первого класса на ближайший поезд до Санкт-Петербурга и, вручая его Никите, сказал:
— Вот билет, барин. А поезд только через час подадут. Вы в зале на скамеечке посидите, а я поеду. Только с вокзала никуда! В Москве лихих людей мно-ого.
Когда Пашка ушел, Никита сел на скамейку, поставил свой чемодан рядом, расслабил затекшие от долгой езды ноги и через десять минут спокойно заснул.
Очнулся Никита от того, что кто-то сильно тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел склоненного над ним человека в черной форменной фуражке.
— Просыпайтесь, вокзал закрывается!
— Как это закрывается? А поезд?
— Так ушли уж все поезда.
— На Санкт-Петербург! Вот у меня и билет имеется!
— Часа три, как ушел.
Никита в ужасе оглядел зал ожидания. Он был совершенно пуст. Лишь в дальнем углу устроилась замотанная в платки тетка с тремя детьми, оставленная здесь, как видно, из милости.
— Который же сейчас час? — дрожащим голосом спросил он у сторожа.
— Скоро одиннадцать пробьет. Пожалте к выходу.
— Послушай… А когда следующий поезд в Санкт-Петербург?
— Завтра в пять. Извольте побыстрее. Двери пора на ночь запирать.
— Погоди, чемодан возьму.
Но Никиту ждало еще одно разочарование. Чемодана как не бывало.
— А где же вещи мои? — чуть не плача, поинтересовался он.
— Ну-ну, барин, тут за всеми вашими чемоданами не углядишь. Самим надо было следить, а не спать как сурок. Ворья-то полно…
И он подтолкнул Никиту к выходу.
— Погоди-ка, мил человек, — взмолился Никита. — Скажи хоть, где переночевать-то можно.
— А вон, за углом, номера. Чай, еще не заперли.
Щелкнул замок, и Никита остался совершенно один на огромной темной Каланчевской площади, освещаемой лишь парой-тройкой тусклых фонарей. Повздыхав немного, он зашагал в указанном сторожем направлении.
«Да-а,
После нескольких минут непрерывного стука в замызганную дверь под вывеской «Роскошные меблированные номера Усиевича» в ней открылось маленькое окошко, в котором Никита увидел едва освещенное лицо хозяина.
— Ну, чего барабанишь ночь-полночь? — недовольно проговорил он.
— Мне бы переночевать… На поезд опоздал…
— Местов нет, — подозрительно оглядывая скромное гимназическое пальтецо и картуз Никиты, отрезал хозяин номеров.
— Да мне бы в уголке где-нибудь. До утра только.
— Сказано — местов нет. Шляются тут пьянчуги всякие…
Окошко захлопнулось, и из-за двери донесся звук удаляющихся шагов.
Несолоно хлебавши, Никита в нерешительности побрел по узкому переулку.
«Что же делать? Не оставаться же на улице. Жулики могут напасть. Опять же, в участок заберут…»
Положение было почти безвыходным. Вдруг Никиту осенило.
«Разве, в подворотне переночевать? Под лестницей. А если поутру дворник найдет, так я ему пятак суну. Кажется, неплохая мысль».
Немного приободрившись, Никита стал дергать ручки всех попадающихся на пути дверей. Большинство из них было заперто. Но вот одна подалась…
Осторожно приоткрыв дверь, он заглянул внутрь. Вроде никого. Войдя в подъезд, он очутился перед широкой мраморной лестницей с дубовыми перилами. «Так, лестница есть. Посмотрим, что под ней».
На цыпочках обойдя лестницу, он обнаружил сбоку небольшую дверь, к его великому огорчению, запертую на замок.
«Вот обидно! Обычно дворники так не дорожат своими метлами. А может, булавкой попробовать?»
Никита вынул из лацкана булавку, немного согнул ее и сунул в замочную скважину. После нескольких минут упорного труда замок открылся.
Однако за дверью оказалась никакая не кладовка Когда Никита шагнул внутрь и глаза его привыкли к темноте, он увидел, что стоит на краю узкой лесенки, ведущей куда-то вниз. «Видимо, в подвал».
Из темноты потянуло могильным холодом. Любой другой человек на месте Никиты пошел бы прочь, но он был не таков. Сон и усталость как ветром сдуло. Зато проснулась жажда приключений. Ему вдруг до смерти захотелось узнать, что таится в этом подвале. «Одним глазком гляну — и назад». Легко сказать — «гляну», когда вокруг темнота, хоть глаз выколи. Ощупав стену, Никита обнаружил небольшую полом ку с двумя восковыми свечами и коробкой спичек «Тем лучше, — сказал он себе. — Прилягу где-нибудь в подвале. Там уж точно меня никто не найдет. А утром как-нибудь выберусь».