Любовь ифрита
Шрифт:
– Хорошо, шесть тысяч, – после краткого колебания согласилась толстушка. – Карты принимаете?
– Разумеется! – явственно обрадовалась хозяйка. – У меня же все официально! Магазин картин, скупка, продажа, налоги, страховые взносы и пожарная инспекция. И само собой, банковский терминал. Давайте, Елена, я покажу вам собрание акварелей. Вы выберете для себя самую лучшую, себе по душе.
– Я доверяю вашему вкусу, госпожа Сохо, – отмахнулась толстушка. – Вы ведь искусствовед?
– Тогда давайте пройдем ко мне в кабинет, – словно бы не услышала последнего вопроса Умила. – Терминал находится
– В офис? Это даже лучше, – заметно оживилась покупательница. – Пошли!
Кабинет хозяйки галереи больше всего походил на будуар: обитые малиновым шелком стены с проставками из резной вишни, красные бархатные шторы, бордовые ковры на полу, обитый рубиновым сукном монументальный стол напротив входа – украшенный тяжелым эбонитовым телефоном и столь же массивной бронзовой лампой со стеклянным абажуром; кресло и стулья с отделкой в тон столу, и бежевая ширма, отгораживающая треть комнаты в углу у дверей. И само собою, тут и там висели несколько картин, вычурным стилем напоминающие о далекой эпохе непревзойденной Екатерины.
– Сейчас мы все подготовим… – нараспев пообещала Умила. Она перегнулась через стол, достала банковский терминал, что-то на нем набрала и подвинула в сторону клиентки: – Вот, пожалуйста, шесть тысяч рублей за покупку акварели «Весна».
Покупательница вставила свою карту, набрала код. Чуть выждала. Кивнула, извлекла и спрятала пластиковый прямоугольник обратно в бумажник.
– Очаровательно… – Хозяйка галереи убрала терминал и указала пальцем на ширму. – Вы не возражаете, Елена, если я отлучусь и скину свой страшный комбез? Вы пока присаживайтесь, это займет не больше минуты.
Ведьмина внучка скрылась за ширмой, оставив гостью осматриваться, и действительно очень быстро вернулась, теперь уже одетая в серое платье из плотного трикотажа. При всей показной скромности сей наряд настолько тесно облегал тело женщины, что да – иных украшений и не требовалось. Ибо Умила Сохо оказалась чертовки хороша собой. Широкие бедра, плавно очерченная талия, на удивление ровный живот и соблазнительно выпирающая грудь. Толстушка аж закашлялась от подобного зрелища и поспешно отвернулась. Поэтому госпожа диетолог так и не узнала, откуда хозяйка взяла глубокую деревянную миску, к тому же почти до краев наполненную прозрачной холодной водой.
– Для заглядывания на судьбу нужен волос, – деловито сообщила ведьмина внучка. – Вернее, нужна любая плоть. Но не стану же я требовать вашей крови или отрезанного пальца? Волоса вполне хватит. Можно использовать даже выпавший. Они выпадают у всех людей практически постоянно. Хотите, поищу у вас на плечах?
В ответ женщина молча выдернула из себя волосок и протянула хозяйке.
– Если не сложно, опустите ладонь в воду и немного ее покружите, – попросила Умила.
Гостья послушалась, но спросила:
– Миска бабушкина?
– Нет, на заказ вырезали, – мотнула головой Умила. – Старую липу в прошлом году на кладбище свалили. Я у мужиков небольшой чурбачок и попросила. Бабушкины вещи я берегу. Все же память.
– В кладбищенском дереве особая энергетика? – подняла глаза диетолог.
– Не знаю, – пожала плечами ведьмина внучка, доставая из ящика свечу. – Это была просто толстая липа с ровной здоровой древесиной. И она очень вовремя подвернулась под руку. В наше время не так просто найти хороший природный материал для фигурной резьбы.
Умила начертала свечою в воздухе какой-то знак, и фитиль вспыхнул сам собой.
Однако сей фокус выглядел настолько банально, что обе женщины не обратили на него особого внимания. Умила лишь спросила:
– Смотрим сегодня?
– Да, – согласно кивнула толстушка.
Хозяйка галереи внесла волос в пламя, дала скрутиться, а потом растерла пепел между пальцами, высыпая в миску и негромко нашептывая:
– Встану не облачась, выйду не помолясь, не дверьми-воротами, а мышиной норой, темным подполом, окладным бревном. Спущусь в овраг бурьяный, склонюсь над ручьем тенистым. Ты, вода холодная, ты, вода глубокая. Ты лилась дождем, ты текла из-за гор, густыми лесами, широкими полями, умывала камни, поила травы, отражала небо. Ты везде побывала, ты все повидала. Расскажи мне, вода, где сей волос сегодня бывал? Покажи мне, вода, что сей волос сегодня повидал?
Ведьмина внучка провела ладонью над подернутой пыльцой поверхностью, наклонилась над миской…
Толстушка вытянула шею, тоже пытаясь заглянуть в деревянную емкость, однако ничего не разобрала. Между тем, Умила смотрела в воду с интересом, время от времени произнося короткие фразы, словно бы проговаривая вслух невнятные мысли:
– Асфальт, автобус, пятиэтажки… Ничего приметного… Мужик с густой бородой… Платформа… Шестьдесят седьмой километр… Две крикливые девки в красных куртках… Кажется, они разговаривают, не вынимая из ушей наушников… Лучше сесть в другой вагон, не то станут орать всю дорогу… Вагон старый… Но скамейки после ремонта, обиты дерматином… Коричневым… Напротив тетка в пальто с настоящим меховым воротником. Странно, что при песце на вороте она не имеет машины… Ну да, к ней уже прижался небритый бомжара в грязном тряпье… Теперь песец станет вонять тухлятиной… Бомжара идет ближе… Я бы отпихнула… О, дачник с аккордеоном… Не знала, что они еще существуют…
– Достаточно! – Толстушка придвинула стул ближе к столу, села и наклонилась вперед, опершись локтями о столешницу. – Я верю. Столько мелочей невозможно угадать. Ты действительно способна смотреть в воду, великая Умила Сохо! Ты на самом деле ведьма! Ты и вправду самая настоящая колдунья. Одно только остается непонятно… Почему ты до сих пор жива?!!
Гривастая дама стремительным рывком схватила хозяйку за левое запястье сразу двумя руками и…
И тут же с воплем отдернула ладони, словно бы обжегшись:
– Что это?! – Она смотрела на свои ладони с таким ужасом, будто те густо задымились.
– Ничего особенного, самодельный крем для рук, – ехидно ухмыльнулась Умила. – Масляно-восковая основа, немного сока из корня лопуха, чуть-чуть отвара копытня, самая чуточка серебряной пыли и настой вербены. Но вы не беспокойтесь, Елена, для людей крем совершенно безвреден. Он опасен только для вампиров. Серебро вызывает у них чувство сильного жжения, а растительная смесь приводит к онемению мышц, головокружению, потере координации. В общем, целый букет всяких пакостей. Особенно, если упырь собрался кого-то сожрать и хорошенько всосал эту гадость вместо ожидаемой магической силы.