Любовь искупительная
Шрифт:
Михаил подошел к ней и присел на корточки.
— Знаешь, Амэнда. Мой отец не был плохим человеком. Я не хочу, чтобы ты так о нем думала. Он любил землю и действительно заботился о своих людях. Кроме этого одного случая, со своими рабами он обращался вполне нормально. И он любил мою мать, братьев и сестер. Он любил меня. Он просто хотел, чтобы все плясали под его дудку. А во мне с самого начала было что–то… Я не вписывался в его правила. Я знал, что придет день, когда мне придется жить одному, но довольно долго не мог набраться смелости и уйти от тех, кого я любил. Да к тому же я не знал, куда идти.
Она
— Ты когда–нибудь думал о том, чтобы вернуться?
— Нет. — В его словах не было и тени сомнения.
— Ты, должно быть, ненавидишь его. Он серьезно посмотрел на нее.
— Нет. Я люблю его, и я благодарен ему за то, что он был моим отцом.
— Благодарен? Он относился к тебе как к рабу, отнял твое наследство, близких, все. А ты благодарен?
— Если бы все случилось иначе, я, возможно, так и не узнал бы Господа, и, кстати, у моего отца потом появилось гораздо больше причин ненавидеть меня, — сказал Михаил. — Когда я ушел, Павел и Тесси ушли со мной. Моя сестра Тесси была его любимым ребенком. Очень дорогим для него. И вот теперь она умерла.
Ангелочек увидела слезы в его глазах. Он не пытался их скрыть.
— Ты бы ей понравилась, — продолжал он, прикасаясь к ее щеке. — Она умела видеть сердца людей. — Тронутая его печалью, Ангелочек положила свою руку поверх его руки. От его улыбки ее сердце сжалось. — О, возлюбленная, — прошептал он, — стены вокруг твоего сердца рушатся…
Она убрала руку.
— Иисус Навин дует в свой рог [6] . — Михаил рассмеялся. — Я люблю тебя, — произнес он. — Я люблю тебя так сильно. — Он прижал ее к себе, и они упали в траву. Он поцеловал ее нежно, затем более настойчиво. Она почувствовала возбуждение, как будто мягкая, теплая волна прошла по ее телу. Как ни странно, она не ощущала ни опасности, ни того, что ее пытаются использовать. Когда он слегка отстранился, она увидела его взгляд. Ах, этот взгляд!
6
Стены Иерехона рухнули по звуку рога, когда весь израильский народ воскликнул громким голосом (Книга Иисуса Навина 6:4)
— Иногда я совершенно теряю голову, — сказал он хрипло. — Он встал, поднимая ее за собой. — Вставай. Я запрягу лошадей.
В смущении, Ангелочек свернула одеяло и поставила корзинку под сиденье. Облокотившись о край повозки, она смотрела, как Михаил занимается лошадьми. В каждом его движении сквозила скрытая сила. Когда он запрягал лошадей, она видела, как напряжены его руки и плечи. Распрямившись, он повернулся к ней. Он поднял ее на высокое сиденье и сел рядом. Взяв поводья, он улыбнулся ей, и она без колебаний улыбнулась в ответ.
Начинался дождь. Михаил остановился, чтобы натянуть тент, а она укуталась в одеяло. Когда он снова сел рядом, то накрыл себя и ее вторым одеялом. Рядом с ним она почувствовала себя уютно.
Проехав несколько миль, они увидели сломанную повозку. Изможденные мужчина и женщина пытались приподнять ее, чтобы поставить на место отремонтированное колесо. Неподалеку, укрывшись под массивным дубом, сидела темноволосая девушка, прижимая к себе четверых детей.
Михаил
— Приведи детей и посади их в нашу повозку, — попросил он Ангелочка, прыгая на землю. Она отправилась к ним. Самая старшая девочка была лишь на несколько лет младше ее. Ее темные волосы облепили бледное личико с широко расставленными карими глазами. Когда она улыбалась, она была очень хорошенькой.
— Идемте в наш фургон, там вы сможете обсохнуть, — предложила им Ангелочек. — У нас есть сухие одеяла.
— Спасибо, мадам, — немедленно ответила девушка, помогая детям залезть под покров тента. Дрожа от холода, Ангелочек вскарабкалась в повозку вместе с ними. Она протянула девушке одеяло, а та, набросив его на себя, прижала к себе четверых младших детей, будто курица–наседка.
Она улыбнулась, глядя на Ангелочка.
— Наша фамилия Элтмэн. Меня зовут Мириам. Это Джэйкоб, — она указала на высокого мальчика, у которого были точно такие же глаза и волосы, как у нее. — Ему десять. И Андрей…
— Мне восемь лет! — звонко выкрикнул мальчик. Мириам вновь улыбнулась.
— Это Лия, — продолжала она, прижимая к себе девочку постарше и целуя самую младшую, — и Руфь.
Ангелочек посмотрела на замерзшую, промокшую компанию, которая сидела, сжавшись, под единственным одеялом.
— Осия, — сказала она, прислушиваясь к своим словам. — Я… миссис Осия.
— Спасибо Господу за то, что вы появились вовремя, — продолжала Мириам. — Папа долго бился с этим колесом, а мама и так уже на пределе. — Она сняла покрывало с себя, укутывая младших детей. — Не могли бы вы посмотреть за детьми, миссис Осия? Мама уже давно чувствует себя плохо, и ей не стоит оставаться под дождем.
Не успела Ангелочек произнести хоть слово, как девушка уже выпрыгнула из повозки. Ангелочек взглянула на детей и увидела, что все они рассматривают ее широко открытыми от любопытства глазами. Через несколько минут вернулась Мириам, ведя за собой маму. Это была изнуренная темноволосая женщина. Плечи ее были опущены, под глазами темные круги. Дети уселись вокруг нее, словно прикрывая ее собой.
— Мама, — заговорила Мириам, обняв женщину. — Это миссис Осия. Это моя мама.
Женщина тепло улыбнулась и кивнула.
— Элизабет, — представилась она с улыбкой. — Да благословит вас Бог, миссис Осия. Слезы показались в ее усталых глазах, но она удержалась и не заплакала. — Я не знаю, что бы мы делали, если бы вы и ваш муж не проезжали мимо. — Она обняла четверых детей, а Мириам выглянула из повозки, чтобы узнать, не нужна ли помощь. — Все будет хорошо. Папа и мистер Осия починят нашу повозку. Скоро мы сможем ехать дальше.
— Нам нужно ехать в Орегон? — прошептала Лия. Боль исказила лицо женщины.
— Давай постараемся не думать об этом сейчас, дорогая. Давай просто жить день за днем.
Ангелочек порылась в корзине. — Вы, наверно, голодны? У нас остался хлеб и немного сыра.
— Сыр! — произнесла Лия, ее маленькое личико просветлело, и она тут же забыла о предстоящем путешествии в Орегон., — Да, пожалуйста.
Тут слезы полились из глаз Элизабет, она расплакалась. Мириам гладила ее и что–то шептала, утешая мать. Замерев, Ангелочек не знала, что сказать или сделать. Не глядя на плачущую женщину, она нарезала сыр для младших детей. Элизабет закашлялась и перестала плакать.