Любовь из капель дождя
Шрифт:
Брат похлопывает меня по колену и встает с кровати.
— Не знаю, чувак. Не завидую тебе.
Я тоже себе не завидую.
* * *
Я стою перед дверью Эви, мысли сменяют друг друга со скоростью сто миль в час. Причинить ей боль — последнее, чего я хочу. Мой живот скручивает при мысли о том, что этот ублюдок обнимает сначала ее, а следом — какую-то цыпочку. Я настолько зол, что хочу придушить его. Ни за что на свете не позволю ему обидеть Эви.
Подношу кулак к двери,
— Земля вызывает Диллса, — она машет рукой перед моим лицом. — Ты меня слышишь?
— Прости. Задумался о том, что нужно будет сделать позже.
Я лгу, но сейчас это не главное. В данный момент все, что имеет значение, — это то, как мне сообщить, что ее парень-мудак изменяет ей.
— Так что случилось? — Эви открывает почтовый ящик и вытаскивает кипу конвертов, затем снова возвращается в дом, придерживая для меня дверь.
— Просто хотел посмотреть, чем ты занимаешься. А также узнать, можем ли мы поговорить? — мой голос звучит неуверенно, немного нервозно, и она тут же понимает, что что-то произошло.
Бросив конверты на кофейный столик, девушка разворачивается, очаровательно положив руку на бедро:
— Окей, что не так? Признавайся! Ты ведешь себя как-то странно.
— Ну, я просто хотел…
В этот момент звонит ее мобильник. Она поднимает палец вверх, призывая меня подождать, тем самым оттягивает неизбежное: ее сердце будет разбито. Я слоняюсь по гостиной, стараясь не подслушивать разговор, что практически невозможно. Также нельзя не заметить изменения в ее голосе. Я слежу за тем, как Эви выключает телефон и бросает его на кресло, а затем, хмурясь, опускается на диван. Вмиг оказываюсь рядом с ней, падая на диван, и кладу руку на спинку.
— Что случилось?
— Джейми звонил, — она ковыряет дырку на коленке своих синих джинсов, делая ее еще больше. — Мы сегодня собирались пойти на ярмарку, но он сказал, что планы поменялись.
Планы у него поменялись, ага.
— О, мне жаль, Эви, — говорю я.
Когда девушка поворачивается ко мне лицом, вижу, что ее голубые глаза погасли. Моя решимость ослабевает, а правда застревает в горле. Но ей необходимо знать. Так что я решаю все рассказать сегодня вечером, после того как мы хорошенько повеселимся. Поднимаюсь с дивана и протягиваю ей руку.
— Идем.
Она не двигается с места, уставившись на меня с легкой улыбкой.
— И куда мы пойдем?
— Сначала мы объедимся сладкой ватой, пока у нас не заболят животы. А потом я выиграю для тебя одного из тех гигантских плюшевых медведей, который едва ли пролезет в эту дверь.
* * *
Я кружу по парковке, пытаясь отыскать свободное место. И практически совершаю подвиг, потому что во время городской
Выпрыгнув из машины, я поднимаю столб пыли и направляюсь к Эви, чтобы помочь ей спуститься. Она с улыбкой берет меня под локоть, и мы идем на сладкий запах детства, витающий в воздухе: яблоки с корицей, жареные пончики, сладкая вата. Старая добрая ярмарка — лучшее средство вернуть былые воспоминания.
Будто прочитав мои мысли, Эви говорит:
— Знаешь, Диллс, это никогда не надоест. Думаю, даже в шестьдесят я захочу прийти на ярмарку, — она задумчиво смотрит на небо. — Интересно, где мы будем, когда нам исполнится по столько.
В горле застревают слова, которые я в действительности желаю произнести: «Я хочу быть с тобой, когда нам будет по шестьдесят. Хочу быть с тобой, когда мы превратимся в седых стариков. И даже когда кожа на твоих руках станет тонкой и сухой, я все еще буду держаться за тебя. Всегда».
— Господи, Эви. Нам по девятнадцать, а ты хочешь знать, что мы будем делать в шестьдесят? Давай просто наслаждаться жизнью девятнадцатилетних.
Она высовывает язык и сжимает мою руку, ведя к киоску, где продают сладкую вату.
— Хочу чего-нибудь сладкого.
Мы становимся в очередь, и я поворачиваюсь к ней:
— У тебя и так уже есть кое-что сладкое. Я стою прямо перед тобой.
— О-оу, — Эви целует меня в щеку, и я улыбаюсь, когда ее дыхание касается моей кожи. — Да, согласна… Ты такой.
Вырваться из фантазий мне помогает стоящая за прилавком девушка — таких розовых волос я в жизни не видел. Если это рекламный ход, то он чертовски хорошо работает.
— Можно мне, пожалуйста, одну большую сладкую вату, — говорю я, и Эви толкает меня в ребра, привлекая мое внимание. — Что?
Она стоит, выпучив глаза и поджав губы.
— Одну? Ты же знаешь, я могу в одиночку съесть целую порцию.
Фыркая, качаю головой:
— Ладно, маленькая хрюшка. Мы возьмем две. — И она улыбается так, будто я только что согласился подарить ей целый мир.
Я бы подарил ей всю чертову вселенную, если бы только она позволила.
Заплатив за сладкую вату, мы пробираемся сквозь толпу. На ярмарках все в огромном количестве поглощают пищу — просто уму непостижимо. Люди готовы съесть все, что попадется на глаза: пончики, хот-доги, картофель фри, итальянские колбаски.
Я отрываю кусок сладкой ваты и запихиваю в рот. От приторного вкуса меня передергивает, в то время как Эви ест вату, словно находится на седьмом небе от счастья.
— Честно говоря, не понимаю, как ты это ешь. С тем же успехом можно прожевать целый пакет сахара — и делу конец, — предлагаю я и, заметив ближайший мусорный бак, выбрасываю в него сахарную вату.
Эви открывает рот, показывая свой розовый язычок.
— Шутишь, что ли? И это говорит король сахарных пакетиков? Ты сейчас просто взял и выкинул целую порцию отличной сахарной ваты.