Любовь к трем цукербринам
Шрифт:
И хорошо, что так. Пустыня реальности успела уже утомить – она напоминала железную сетку тюремной кровати из фильмов про тоталитарное прошлое человечества. К счастью, ничего не стоило накрыть ее соблазнительнейшим матрасом.
Кеша перенес внимание на фейстоп, который за время осмотра личного модуля превратился в набор смутно мерцающих перед глазами пятен. Сначала пятна никак не хотели оживать и наполняться смыслом. А потом что-то в нем поддалось, и он опять увидел площадь, фонтан и неодобрительно прищурившуюся на него Little Sister. Она всегда хмурилась, когда фейстоп оставляли
Кеша посмотрел на аватарки приложений. Они походили на фигуры недоигранной шахматной партии. Кешин взгляд упал на Ксю Бабу.
Можно было навестить старушку. Не потому, что он соскучился по запредельной мудрости – просто никогда не мешало совершить в информационном космосе несколько бессмысленных заячьих петель, чтобы как можно сильнее запутать метадату – все эти «кто, когда и с кем», ежесекундно фиксируемые системой.
Метадата
Ксю Баба была маленькой. Когда она стояла на фейстопе, она походила на складной зонтик: ее ниспадающая желтая хламида напоминала чехол, а высокая золотая тиара с плоским верхом походила на ручку.
Раскрывался этот зонтик довольно замысловато.
Как только Кеша кивнул Ксю Бабе, фейстоп скрылся во мраке, а на месте старушки возник отлитый из золота магический символ – кажется, слог «ОМ» (уверен Кеша не был). Символ ослепительно просиял – а когда свет, наконец, угас, Кеша увидел огромный зал с мозаичным полом. На возвышении стоял синий трон в золотых звездах. А на троне сидела Ксю Баба – седовласая, чистенькая и невероятно, почти до прозрачности древняя (никто даже не знал, когда был снят этот информационный слепок).
Теперь ее хламида была раскинута по трону и переливалась множеством разноцветных иероглифов, а тиара на голове сияла, как Google Dick после подъема – во всяком случае, если верить голосовой команде на инициализацию.
«На фейстопе-то так не раскинешься, – подумал Кеша с непонятной недоброжелательностью, – там небось и яркость регулируют и размер… Чтоб никто слишком не вылезал…»
Тут же он вспомнил, что для плодотворного контакта с духовным учителем необходимо испытывать доверие и любовь – и постарался зародить эти чувства в душе.
Ксю Баба была духовным светочем – и не могла рекламировать себя сама, как Анонимус. Но на помощь ей пришел анонимный мужской бас, торжественно произнесший за троном (словно там прятался преданный старушке мамелюк):
– Ксю Баба, ровесница тысячелетия – прожила невероятно долгую и удивительно насыщенную жизнь. Она прошла сквозь горнила корпоративов и революций, разочаровалась в земных путях, а затем много лет медитировала в лучших пещерах Гималаев и Тибета, где обрела запредельную мудрость, которой делится теперь со зрителем. Одна мудрость в час!
Ксю Баба застенчиво покачала головой, словно стесняясь таких рекомендаций. Потом она разлепила сухие губы и сказала:
– Человек изнутри самого себя подобен кинофильму, который никто не смотрит. Это понимают многие. Но что происходит, когда в потоке впечатлений благодаря особым духовным практикам появляется «трансцендентный наблюдатель»? Да ничего! Всего-то навсего – начинается
Ксю Баба замолчала – и несколько секунд выжидала, не подпишется ли Кеша на платное продолжение.
Но Кеша наклонил голову в сторону.
– Спасибо, Ксю, – сказал он, – на сегодня материал для мысли есть. И я, если честно, опять не въехал… Но мы любим тебя все равно.
Ксю Баба качнула тиарой.
– Это была проповедь от пятнадцати ноль ноль джи-эм-ти, – сказала она. – Оммм!
Синий трон с золотыми звездами исчез в океане света. Бесплатная мудрость была короткой и, как бы это сказать, не удовлетворяла до конца. Возможно, так устроили специально, чтобы втянуть клиента в платное консумирование. Вот только полная платная мудрость не удовлетворяла точно так же. Кеша знал по опыту.
– Ксю Баба! – повторил жизнерадостный мужской бас. – Одна запредельная мудрость в час!
Вынырнув из потоков предвечного света, Кеша опять увидел фейстоп со стоящими на нем фигурами.
Надо было сделать еще две-три маскировочных петли. Больше не стоило – из-за слишком необычных паттернов в метадате система могла догадаться, что Кеша ее дурит. Следовало действовать по возможности однообразно, чтобы сегодня было похоже на вчера – чего не понимают начинающие конспираторы.
Чуть подумав, Кеша кивнул библиотекарю Борхесу – старичку в синей академической мантии, держащему под мышкой огромный кожаный фолиант.
Площадь расплылась, размазалась в разноцветные лучи, и старичок, оказавшись прямо перед Кешей, за несколько секунд оброс сумрачным помещением, похожим на что-то среднее между алхимической лабораторией и библиотекой – с висящими на стенах скелетами ящериц и пыльными шкафами, полными кожаных книг.
Старичок сел в кресло и указал Кеше на соседнее. Кеша устроился напротив, и над головой старичка загорелась опция:
ARTICULATION / SILENT MODE
Кеша кивнул вправо. SILENT MODE был безопаснее. Кроме того, ему нравилось, как немые ответы Библиотекаря входят в его сознание – происходящее походило на телепатию, и, если бы не провода в голове, Кеша мог бы решить, что это она и есть.
Пора было задавать вопрос. Кеша задумчиво закатил глаза вверх и увидел на потолке фреску с ангелами. У ангелов почему-то были двойные крылья, как у стрекоз – верхняя пара зеленая, а нижняя красная. Они кружили в вечернем небе вокруг трех солнц.
«Цукербрины», – догадался Кеша.
Библиотекарь принял эту мысль за вопрос. Кеша не возражал. Библиотекарь попросил уточнить, что интересует Кешу – история термина, его различные смыслы или значение в настоящее время. Кеша, естественно, знал, что термин означает в настоящее время – но мысленно пожал плечами. В том смысле, что интересно ему все. «С картинками?» – спросил Библиотекарь. «А то», – ответил Кеша.