Любовь, как криптология
Шрифт:
Предательство — это всегда мерзко и противно. Но я не видела иного пути. Не прилетел вдруг волшебник на голубом вертолете, чтоб вручить мне желанные деньги, администрация больницы не прониклась сочувствием к страждущим, «аномалия» тоже не спешила рассасываться. Проблемы не решались щелчком пальцев… И хорошего выхода из безвыходной ситуации не существовало…
Последние две недели я сомнамбулой бродила по больнице. Меня преследовала навязчивая идея: пока я смотрю на Рока, ничего плохого не случится,
Я сняла комнатку, больше похожую на келью, в гостинице при больнице, расположенной в правом крыле здания. Самым страшным было оставлять Рока одного на те несколько часов, что требовались на сон (я бы могла ночевать на мягкой скамейке у палаты, но меня оттуда выгоняли на ночь).
Знаю, что это глупо и маниакально. Знаю…
Один раз даже удалось подлизаться к дежурному врачу двойным капучино и на минутку проскользнуть в палату, чтоб взглянуть на Рока вблизи. Он был до того бледный, словно в нем не осталось ни капли крови. Лишь размеренный писк аппарата доказывал, что он еще жив.
Килкени сдержал обещание и перечислил оставшуюся сумму. Между тем закончилось действие «аномалии», консульство подтвердило оплату лечения с Крета. Проблема денег больше не стояла, и мой мир сузился до пределов больницы. Вне этих стен господствовала пустота.
Две недели ожидания… Это изнуряет…
Рока привели в сознание только на пару минут перед операцией, пока везли по коридору. Он бездумно смотрел пустыми глазами сквозь пластик медкапсулы, вряд ли узнавая хоть что-то.
Потом три часа и двадцать семь минут ожидания… После операции хирург наконец-то сообщил, что самое страшное позади и можно надеяться на лучшее. Рока еще сутки подержали под наблюдением, но не помещали больше в медкапсулу, а затем перевезли в отдельную палату, куда пустили меня.
— К вечеру должен очнуться, — доброжелательно улыбнулась медсестра, закрепляя датчики на участках тела, не закрытых стерильными повязками.
Я осторожно присела на краешек кресла, дивясь тому, что наконец-то нахожусь так близко от него. Едва касаясь, провела кончиками пальцев по здоровой руке, просто чтоб убедиться, что не брежу. Так хотелось прижаться щекой к его ладони, но я боялась причинить боль.
По щеке поползли слезы, и я впервые не пыталась их сдержать.
Ты так сильно мне нужен… Ты даже представить не сможешь, насколько…
Пожалуйста, возвращайся.
Просто живи… Мне даже все равно, где и с кем. Пускай не со мной и за миллионы световых лет… Не важно. Мне просто нужно знать, что где-то во вселенной ты есть…
Глава 44. О трудностях выздоровления
Как же хочется пить… Во рту пересохло, язык превратился
— Рок? — шепотом позвала она. — Ты очнулся?
— Воды, — прохрипел так тихо, что сам не разобрал слов.
— М-м-м… — Кара озадаченно нахмурилась, но через мгновение догадалась: — Дать пить, да?
Я слабо кивнул, поняв, что внятно говорить пока не в силах.
— Сейчас, секундочку, — она исчезла, послышался шум воды, и благословенная влага коснулась губ. Но Кара только слегка смочила их.
— Еще.
— Много нельзя… Ладно, одну ложечку. Больше не проси.
От долгой неподвижности тело онемело и казалось чужим. Мозги, как ни странно, соображали четко, а вот слова выдавливались с трудом, через силу, будто при крайней степени опьянения.
— Долго я тут?
— Две недели. Тебя подстрелили, помнишь?
— Такое забудешь…
— Прооперировали сразу, а сегодня утром — еще раз. Но уже все хорошо, ты поправишься.
Невредимой рукой стянул с груди простынь… Так-с, повязки на левом плече и туловище. Ничего не чувствую: боли нет, только слабость.
— Тш-ш-ш, не трогай, — пресекла мое движение Карина, ухватив за ладонь и осторожно уложив руку обратно. — Подожди, врача позову.
Она нажала что-то у изголовья и склонилась ко мне. Вся какая-то серая с запавшими щеками, заострившимися скулами, с сжатыми в тонкую бесцветную линию губами. На ее лице остались лишь одни огромные глазищи.
— Как ты себя чувствуешь?
— Терпимо… Выгляжу точно получше тебя, — фыркнул я.
— Умеешь ты комплименты делать, — беззлобно улыбнулась Карина.
— Ну-у… Пока не отошел от наркоза, следует пользоваться моментом и резать правду. У вас все нормально? Живы-здоровы?
— Да, все хорошо, не волнуйся, — ласково улыбнулась нормалка.
После осмотра эскулапом меня снова сморил сон. Проснулся, когда за окном уже темнело. Карина дремала в кресле, поджав под себя ноги и склонив голову на подлокотник. Ни дать ни взять — котенок, свернувшийся клубком. Она встрепенулась, ощутив мой взгляд.
— Проснулся? Тебе что-то нужно?
— Подними изголовье. Хочу посидеть.
— Тебе, наверно, пока нельзя…
— Хоть немного.
— Ладно. Сейчас, подожди… Разберусь, как оно работает. Так… ага… — верхний сегмент кровати пополз вверх. — Все, хватит.
— Спасибо, — я огляделся вокруг. В голове еще плавал туман, но общее состояние удовлетворительное. Две недели, она сказала? Неслабо меня задело. — Томас мертв?
Я этому гаду не оставил шансов, но хотелось убедиться и расспросить в подробностях.