Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо
Шрифт:
Лобов хотел как лучше, а получилось совсем уныло. Мог ли он предположить, что это ускорит отъезд любимой дочки из родного дома. Платон объяснял:
– Ну не мог я поступить иначе! Может, для Леньки это единственный шанс? Я и сам боюсь, что он все испортит… Я и правда к нему всегда слишком строгий был! Детей и ругать, и хвалить надо. А я его все ругал…
– Пап, ты только не нервничай! – обняла его Лика. – Мне и самой тяжело. Уеду я из Бережков.
– Не выдумывай! – У Лобова даже испарина на лбу выступила.
– Ты
– Сначала часто, потом реже и реже…
– Душу не трави, мне самой плохо… Пап, скоро Леня на ноги встанет. Я ему мешать не хочу…
– Ах, дочка, дочка, – отвернулся от нее Лобов, чтобы не видела его влажных глаз. – Выросла ты у меня…
Только сейчас поняла Лика, как любит отца. Любовь вдруг по-настоящему явила себя и стала переполнять ее существо, о чем никому не расскажешь, даже Мише. Любовь такая, что истинно можно жизнь отдать за любимого человека. Такая любовь вызывает слезы умиления. Наплакавшись у себя в комнате, Лика пошла к матери:
– Мам, ты знаешь что-нибудь про аварию, которая на повороте случилась? Давным-давно…
– С чего ты вдруг? – насторожилась мама Таня.
– У дороги крест кто-то поставил. Цветы каждый день носит.
– Неужели?.. Да… Мы с отцом возвращались с ярмарки. На прицепе таком, трактор с прицепом. Большой… А уже осень, темнеет рано. Отец на обочину съехал зачем-то, не помню. А тут из-за поворота машина летит, мы и ахнуть не успели, как даст в наш прицеп. С дороги слетела, загорелась. Отец бросился, водителя вытащил, да он уж мертвый был. Женщина впереди – тоже сразу… Отец опять к машине. Я кричу: «Сгоришь», а он мне: «Ребенок там». Пока ребенка доставал, сам обгорел…
– Вот папка! – на глаза Лики навернулись слезы. – Вы никогда не рассказывали…
– Такое лучше всего забыть, – вздохнула мама Таня.
– А девочка?
– Девочку «Скорая» увезла. Я потом узнавала, куда она делась. Вроде бы родственники забрали, тетка…
Лика слушала и – помимо воли – стала резать ножницами свой план агротуризма, с которым пришла к матери для совета о будущем. А разговор про другое оказался. Когда мама Таня поняла, что делает дочь, сказала:
– Вот дуреха, зачем же ты все искромсала? Или это черновик?
– В жизни не бывает черновиков, жизнь всегда пишется набело, – изрекла Лика.
Мама Таня обняла свою младшенькую, прижала ее голову к груди, крепко поцеловала.
– Это я виновата, – произнесла мама Таня. – Может быть, слишком, за Леню боялась: какой-то он нескладный. Вот и пилила отца, чтоб он к земле его привязал.
– Все хорошо, мам, – обняла ее Лика. – Как ты хотела, так все и вышло. Я против Леньки ничего не имею. А вот с этой Настенькой мы еще нахлебаемся.
– Ну почему, доченька?
– Чужая она, мам. Чу-жа-я.
Настя была чужой Лобовым, потому что не умела никого любить – в детдоме этому не учат.
Когда Настя узнала, что Лене досталась лишь половина земли, она решила действовать самостоятельно. Ее бизнес-план пока никто не разорвал… Первым делом она отругала жениха, что не смог отстоять свои права. Потом решила намекнуть шефу – при удобном случае:
– Земля, которая вам нужна, скоро станет моей. Надеюсь, мы сможем как-то договориться.
Насколько мне известно, только часть, – сказал Прорва, удивляясь пронырливости своей секретарши – как это она все узнала. Калисяк еще что-то говорил про нее, мол, ее документы поддельные, требовал уволить. Но увольнять пока не время. Может пригодиться…
– Мне будет принадлежать половина. Остальное – младшей дочке.
Прорва выяснил, что половина была не та, но все равно ближе к пласту. От деда Киселя, оказалось, добраться до воды было практически невозможно – очень дорого.
– Я принял к сведению ваше предложение, – сказал Прорва.
– И… это все?
Настя не ожидала, что Прорва так вяло отреагирует… Тогда она подкинула новый полешек в огонь своей ненависти. Застав Лобова в одиночестве в гараже, девушка рассказала Платону, будто подслушала один важный разговор.
– Вадим Борисович хочет заполучить вашу землю.
– Зачем ему это…
– Где-то на вашей земле есть источник качественной воды, – шепотом сказала Настя, думая, что открывает тайну.
– Знаю я про эту воду… – ответил он, тщательно вытирая после работы руки тряпкой. – И что?
Настя смутилась: Лобов сбил ее с мысли.
– Понимаете, Платон Глебыч… Им нужна вода для производства и на продажу – это очень выгодное дело. А дело в Лике… Они знали, что вы не продадите землю, потому сын Прорвы стал встречаться с Ликой, чтобы… Ну, в общем, Лика же в него по уши влюбилась.
– Да не может быть такого… – озадаченно произнес Лобов.
–„Я бы и сама не поверила, но Прорва сказал: «Эта земля невесте моего сына принадлежит!» И хмыкнул так… довольно.
Ни о чем не подозревавшие влюбленные прогуливались в это время по своей любимой липовой аллее.
– Я должна уехать, – печально сказала Лика. – И не хочу уезжать, потому что не знаю, как смогу без тебя… Мне уже плохо. А будет еще хуже.
– Не будет, – ласково улыбнулся Михаил, – при условии, что я поеду с тобой. Я сделаю все, чтобы так было.