Любовь кардинала
Шрифт:
– И кардинала Ришелье, – мягко напомнил нунций. – Можете ли вы простить и его, Мадам? Ради спасения вашей души. – Запавшие глаза сверкнули, а разбухшие пальцы стиснули простыню.
– Надо попытаться, Мадам, несмотря на все обиды. Если вы надеетесь получить прощение, – поторапливал Марию Медичи нунций. Послышался вздох, и старая королева отвернулась.
– Я его прощаю. И моего сына Людовика тоже.
Через час она умерла.
В середине октября Ришелье вернулся в свой дом в Рейле. Путешествие получилось триумфальным. Сначала Лион, где во время пребывания там кардинала были публично казнены Сен-Мар и де Туа. Так как министр страдал от многочисленных язв и не мог вынести тряску в повозке, почти весь путь проделали по реке. Там, где приходилось переходить на сухопутный способ передвижения, Ришелье в роскошных носилках несли на своих плечах двенадцать носильщиков. Когда он останавливался отдохнуть в каком-нибудь доме, то стены разбирали, чтобы могла пройти его кровать. В каждом городе кардинала встречали делегации от местных властей. Палили пушки и звенели колокола. В Перпиньоне королевская армия одержала победу, и впервые за многие столетия герцоги Бульонские перестали быть суверенами Седана. Герцогиня передала крепость Мазарини и королевскому гарнизону в обмен на прощение, дарованное ее мужу. Победа и стабильность власти были последними завоеваниями, которые сделал Ришелье для Франции. И мучительное для него возвращение в Рейль стало торжественным маршем победителя, пожелавшего умереть дома.
В Рейле Ришелье навестила Анна с дофином. Племянница кардинала мадам д'Агильон, которую королева никогда не любила, провела ее и маленького принца в салон на первом этаже, где кардинал, ни днем ни ночью не вставая с ложа, принимал гостей и вершил государственные дела. Правительственные чиновники, иностранные послы, различные просители, как обычно, толпились вокруг больного кардинала – как будто подобный человек не мог умереть и расстаться с властью.
У дверей королева повернулась к мадам д'Агильон. Что бы Анна о ней ни думала, но не было никаких сомнений относительно чувств племянницы к дяде: когда она глядела на Ришелье, глаза ее были полны слез.
– Вы можете оставить нас, мадам, – сказала Анна. – Возвращайтесь через пятнадцать минут. Я не стану утомлять Его Высокопреосвященство.
Взяв сына за руку, королева подошла к кардиналу. Они не виделись много месяцев, и Анна оказалась не готова к представшему ее глазам зрелищу. Ришелье лежал на ложе, покрытом великолепными соболями, опираясь на подложенные под спину подушки. Под красной шапочкой его волосы казались белоснежными. Это был старик, измученный болезнью и непрерывной изнуряющей болью. Только глаза остались теми же, какими их помнила Анна. На бледном лице только они и сверкали жизнью. Когда она приблизилась, кардинал улыбнулся и протянул ей руку. Большой аметист соскользнул с пальца, а рука, которую взяла Анна, была холодной и исхудавшей.
– Прошу прощения, Мадам, – сказал он, – что не могу стоя приветствовать вас и дофина. Я не в состоянии двигаться без посторонней помощи.
Глаза Анны наполнились слезами.
– Я знала, что вы больны, – прошептала она, – но не подозревала, как вы страдаете. Не двигайтесь, вам от этого больно.
Кардинал слегка подтянулся, поморщившись от сделанного усилия.
– Я не могу как следует рассмотреть ни вас, ни дофина. Да, вот так будет лучше. Он очень красив! Смотрите, как мальчик встречает мой взгляд – как настоящий принц. Сядьте поближе, Мадам. Мне так много надо вам сказать, а у меня так мало времени.
Анна села в кресло возле ложа кардинала и велела сыну принести стул и для себя. Мальчик повиновался. При виде этого странного старика, который не сводил с него глаз и все время улыбался, ему стало немного страшно. Принц присел у ног матери и слушал, наблюдая за ними обоими.
– Как маленький Филипп?
– Все в порядке, – ответила королева, смахнув с лица слезы, которых не могла сдержать. Она даже попыталась улыбнуться, чтобы порадовать умирающего. – Совсем не похож на Луи, куда своенравнее.
– Ах, – пробормотал Ришелье, – значит, из него получится неплохой герцог Орлеанский. С течением времени. Но этот мальчик станет великим королем. Я вижу по его глазам. Он, наверное, уже многое понимает?
– Больше, чем можно подумать, – тихо ответила Анна. – Сыночек, иди и взгляни в окно. Может быть, тебе удастся увидеть большую передвижную кровать Его Высокопреосвященства, о которой мы слышали. – И снова повернувшись к Ришелье, продолжила: – Он все понимает, и король его за это не любит.
– Король одинок, – сказал Ришелье. – Он так и не оправился после казни Сен-Мара.
– Это разбило его сердце, – добавила Анна. – Я только дважды встречалась с ним после того, как приговор привели в исполнение, и с трудом узнала короля. Неужели Сен-Мара надо было обязательно убрать?
– Да, – ответил кардинал. – Я не мог оставить вас и дофина в руках такого человека. Я надеялся пережить короля, но, увы, это у меня не получится.
– Вы не должны так говорить, – запротестовала королева. – Вы выздоровеете, Ришелье. Впереди у вас никаких проблем. И что мы будем делать без вас?
– Что бы я без вас делал? – возразил кардинал. – Я тогда все проиграл. Впервые в жизни оказался действительно беспомощен, сражен болезнью и всеми покинут. Был момент, когда я думал, что и вы меня забыли. Но теперь я умру счастливым человеком, так как убедился, что вы немножко обо мне беспокоитесь.
– Я очень беспокоюсь, – сказала Анна и заплакала, не стараясь скрыть слезы.
– Я знаю, – нежно сказал кардинал, – и очень вам благодарен. Пожалуйста, не плачьте, Мадам. Вы же знаете – я не могу видеть ваших слез. Позвольте мне увидеть, как вы улыбаетесь, – такая же прекрасная, как всегда. Столько людей приходит сюда, и никто из них теперь для меня ничего не значит. Они не поверят, если им сказать, что мой конец близок, да я и не говорил об этом никому, кроме вас. И еще Мазарини, которому я доверяю. Скоро я умру, Мадам, но скоро умрет и король. Я убил его, раскрыв предательство Сен-Мара, так же наверняка, как если бы выстрелил ему в сердце. Он переживет меня ненадолго, и это еще одна причина, по которой я не могу себе позволить сейчас уйти из жизни. Я хочу, чтобы вы и дофин были в безопасности. Я обещал вам регентство, так?
– Это не имеет значения, – с отчаянием сказала Анна. – Ничто не имеет значения, только бы не потерять вас.
– Нет, это значит очень много, – возразил он. – Я думал, как это устроить, пусть даже я и стою на краю могилы. Вам нужен друг. И у меня есть такой человек на примете. Вам ведь нравится Мазарини?
– Он очень любезен, – сказала Анна. – Но я мало с ним встречалась и не могу о нем судить с достаточными основаниями.
– Я имел с ним много дел, – сказал кардинал. – Он молод, честолюбив и у него больше сердца, чем у меня. – Ришелье улыбнулся и на мгновение коснулся руки Анны. – Если вы так вскружили голову мне, то за неделю-другую покорите и Мазарини. Я хочу, чтобы вы отдали себя в его руки. Он знает, чего желаю я, и умеет обращаться с королем. Он станет после меня Первым министром. Войдите с ним в союз. Я уже поручил ему присматривать за дофином и вами и защищать ваши права. Можете доверять Мазарини.
Он откинулся назад и закрыл глаза. Разговор с Анной, казалось, исчерпал его силы. Королева заметила, как он поморщился от боли.
– Разрешите позвать вашу племянницу, – взмолилась Анна. – Вы страдаете. Чем я могу помочь?
– Ничем, – сказал Ришелье. – Мне ничего не нужно. Дайте вашу руку. Хотя Мазарини и не священник, вы не должны позволить себе полюбить его. Это поставит вас в невыгодное положение. Это не ревность, Мадам, а хороший совет. Позовите, пожалуйста, дофина, я хочу еще раз взглянуть на него.