Любовь литовской княжны
Шрифт:
Когда князь появился в дверях, один из отроков, встав на четвереньки, крутился и громко гавкал. Собравшиеся вокруг мальчишки громко хохотали и трясли над ним горностаевым комком. Одетые только в рубашки и ферязи – длинные, до колен, богато расшитые дорогие безрукавки, – пареньки раскраснелись, дышали горячим паром и явно не ощущали опустившегося на Москву мороза.
– Держи! – Сотоварищи бросили проигравшему его меховой треух и тут же прыснули в стороны, на ходу пытаясь сбить ушанку с подвернувшихся поблизости друзей. Игра началась снова, и теперь больше не зевай! Ныряй, уворачивайся, отскакивай, крути головой во все стороны – и сразу лупи по макушке любого зазевавшегося. В сем баловстве титулы не в чести. Гавкать приходится любому, за званием от проигрыша не спрячешься.
Дмитрий
Но увы – детства не вернуть. И все, что может сделать отец для своего ребенка, – так это подарить ему то счастье, каковое сам испытал в малые годы…
От последней мысли настроение Дмитрия Московского тут же испортилось, и он громко кашлянул.
– Великий князь! – прозвучали сразу несколько голосов.
Игра оборвалась. Мальчишки зачем-то шарахнулись в стороны – словно мальки от щуки – и только потом склонились в поклоне.
Оба дядьки вскочили с дровяных чурбаков и тоже согнулись в поясе.
Властитель Москвы подошел к пареньку в синей ферязи, ростом едва достающему ему до груди, снял с него рысью шапку, растрепал влажные русые кудри:
– Ишь как взмок-то! Сколько раз гавкал?
– Дважды, батюшка, – недовольно нахмурился мальчонка лет десяти на вид и выпятил губы.
– Какие твои годы… – вернул шапку на место великий князь. – Пока не саблей сбивают, можно и потренироваться… – Дмитрий Иванович тяжело вздохнул, кивнул на ворота: – Пойдем со мной, сынок.
От дровника, слегка прихрамывая, к княжичу поспешил Копуша и набросил на плечи мальчика подбитый горностаем плащ.
Для дядьки он выглядел молодо – ни в рыжей бороде, ни в каштановых волосах еще не пробилось и признака седины. Однако в ноге Копуши оставила когда-то широкий глубокий шрам новгородская стрела, три ребра сломала тверская булава, челюсть изуродовала литовская сабля. Посему этого своего холопа – хрипящего, с трудом евшего и быстро устающего – князь в походы больше не брал. Однако, снисходя к храбрости и преданности умелого воина и зная его ратное мастерство, Дмитрий Иванович приставил слугу к старшему сыну воспитателем.
– Вот, чадо, – оправил плащ дядька. – А то как бы не простудился, распаренный-то.
Князь кивнул и предупреждающе вскинул руку, давая знать, что желает остаться с сыном наедине. Однако, с чего начать разговор, не знал – и поначалу просто пошел рядом с княжичем по крепости. Так, неспешно, они дошагали до сложенной из крупных известняковых плит южной стены, поднялись наверх к Боровицкой башне, перед которой уж много лет не шумело никаких боров. Остановились возле одного из зубцов, оба посмотрели наружу, хотя и по разные стороны от боевого укрытия.
– Царь Тохтамыш предлагает нам заключить мир, сынок, – наконец проговорил великий князь.
– Разве это плохо, отец? – Мальчишка нутром ощутил неладное в голосе Дмитрия Ивановича.
– Это хорошо, – столь же мрачно ответил великий князь. – Сим летом татары сожгли четыре пороховые мельницы из шести, уничтожили почти все маслобойные фабрики, переломали половину кузниц и железоварочных мастерских, не считая прочего убытка. Теперь года три придется все это восстанавливать. Мельница не изба. Плотину, колесо, привода, механизмы за день не срубишь. Дабы вернуть прежние доходы, нам надобен мир.
– Но ведь Тохтамыш на него согласен, батюшка! – еще больше удивился тревоге отца паренек.
– Ордынский царь очень желает сговориться о вечном мире и дружбе, Василий, – вздохнул Дмитрий Иванович. – И в знак своего расположения он приглашает тебя к себе в гости. Обещает почет и уважение, самое лучшее мектебе [4] ойкумены, самых мудрых учителей обитаемого мира, самых знатных друзей.
– Если между Ордой и Русью случится новая война, он отрежет мне голову, отец! – чуть ли не выкрикнул мальчик, сразу уловив самое главное в сем приглашении.
4
Мектебе – учебное заведение, школа.
– Вася… – Князь на несколько мгновений прикусил губу, затем признал: – Если я не отпущу тебя в Орду, Тохтамыш никогда не поверит моей клятве о вечном мире!
– Ну и пускай! – горячо выкрикнул одиннадцатилетний отрок. – Тохтамыш не столь силен, как хочет казаться! Вспомни, он смог взять токмо Переяславль да Звенигород! В Москве же он стен не одолел, сломался! Его впустили предатели!
– Посмотри туда, сынок, – обнял княжича за плечо Дмитрий Иванович и указал другой рукою вниз. – Видишь эти новые дома, Василий? Готовясь к осаде, воевода Ольгерт сжег все посады. Теперь их приходится отстраивать заново. Округ города снесены все слободы, порушены причалы, сломаны заколы, утоплены ладьи. И так округ всех крепостей, возле которых побывали степняки. Все фабрики и мастерские стоят на реках. Мельницы не люди и не скот, их невозможно спрятать за городские стены. А еще опустошению предаются поля, деревни, путевые амбары… Война хороша только на чужих землях, сынок! Когда она приходит к тебе в дом, то это сплошное разорение, даже если ты победишь всех своих врагов.
– Отец, мне отрежут голову! – снова закричал княжич. – Как ты не понимаешь?! Даже если ты хочешь мира, война может случиться против твоей воли!
– Только не между нами, – покачал головой великий князь. – Не между Ордой и Русью. Царь Тохтамыш, едва взойдя на престол, ухитрился поссориться со своим покровителем, эмиром Тамерланом. Это два могучих правителя, равных своими силами. Между ними случится тяжкая война, уже началась. И она растянется на много лет. Орде нужен твердый, надежный тыл. Им нужно, чтобы мы не ударили в спину, им нужно оружие, которое куется из нашей руды, им нужны припасы, каковые можно купить только у нас. Тохтамышу очень нужен мир с Русью, и он не позволит разгореться серьезной войне из-за каких-нибудь копеечных убытков или мелких порубежных стычек! На ближайшие десять-пятнадцать лет он совершенно точно станет самым безопасным нашим соседом.
– Коли так, то это ты должен требовать от ордынцев заложника! Этот мир намного нужнее им, чем нам!
– Именно поэтому, из-за того, что мир нужнее им, Тохтамыш и желает иметь твердую уверенность в моей клятве, Василий, – вздохнул Дмитрий Иванович. – Мой обман станет для него смертельным. Удара с двух сторон Орда не выдержит. Тохтамышу нужна полная надежность в моем миролюбии!
– Нам-то что до его тревог, батюшка? – княжич повернулся лицом к отцу. – Пусть боится!
– Ты слишком молод и прямолинеен, Васька, и не замечаешь даже того, что лежит на поверхности, – укоризненно покачал головой великий князь. – Тохтамыш пришел к нам за миром потому, что ему надобно развязать руки на севере для войны на юге. Но если он не получит желаемого, то вполне способен поступить ровно наоборот. Выпросить перемирия у эмира и обрушиться всеми силами на нас. И тогда минувший летний набег покажется нам невинной шалостью! У Тохтамыша освободятся силы, каковые летом сдерживали Тамерлана, и его армия увеличится втрое. Он сможет нападать постоянно, год за годом, пока не разрушит все! Даже если мы выстоим, через несколько лет Русь будет лежать в руинах, бессильная и окровавленная. Безопасная даже для нурманов и чухонцев. Так или иначе, но Орда добьется своего. Скажи, сынок, разве второй путь нравится тебе больше, нежели мир сейчас, когда наша держава сильна, многолюдна и обильна? Зачем нам проливать свою кровь, если есть возможность стравить двух опасных для нас зверей между собой? Отойти в сторонку и посмотреть, как они загрызут друг друга до смерти? Поклянемся им в вечной дружбе, станем помогать им оружием и снаряжением! Война всегда хороша, когда она идет на чужой земле. Просто подождем, когда степняки ослабнут от драки, а потом придем и заберем все, чего только пожелаем. Всю обитаемую ойкумену!