Любовь мексиканского сыщика
Шрифт:
– Да что ты?
– Ага, никуда он не поступил, болтался где-то по компаниям, наркотиками стал баловаться, то ли дозу не рассчитал и сердце не выдержало, то ли сам решил таким образом счеты с жизнью свести – в общем, не стало парня. Опять-таки я гораздо позже про это узнал от общих знакомых. Вот так эта история, в сущности пустячная, человеку всю жизнь сломала. А парень способный был, большие надежды подавал, по России точно первое место бы имел, а там и до первенства Европы недалеко… Вот, про Анфису ничего больше не знаю, а историю эту запомнил, и как увидел табличку в страховой компании, так
– А у тебя как жизнь дальше сложилась? – несмело спросила я.
– Тебе интересно или для протокола?
– Интересно…
Он поверил, что я не вру.
– Ну как… – Стас помрачнел, – проплавал я еще несколько лет. Годы идут, и начал я понимать, что давно своего предела достиг, и выше мне уже не прыгнуть. Чемпионом не буду – возраст не тот, мальчишки на пятки наступают. И что дальше? Куда я денусь, когда совсем с дистанции сойду? Что я умею, что могу к двадцати пяти годам?
Другие в этом возрасте уже образование получили, профессию хорошую заимели, работу приличную нашли. А я все это время в бассейне полоскался. Никакого выбора в жизни мне сделать не дали. Как с пяти лет отдали в плавание, так двадцать лет за меня все и решали. И вот теперь надо самому решать, а что я могу?
Стас закашлялся и махнул рукой Люсе, чтобы принесла воды. Она тут же примчалась со стаканом – видно, ловила каждое его движение.
– Но ведь не ты один перед такой проблемой стоял… – сказала я, – не все ведь в чемпионы выбиваются…
– Ну да, а когда уходят из большого спорта, дорога только в тренеры. И тоже не все могут, да и не хотят. Платят мало, опять же, если попадется ребенок способный, его сразу же отбирают. В криминал многие идут, спиваются… А я вот решил на ноги подняться. За это время какие-то деньги все же были – машину вон купил приличную, приоделся… Копил на квартиру, да потом на эти деньги организовал фирму. Два года уже крутимся, идут дела потихоньку.
– А почему название такое – «Астар»?
– Антонина, Стас и Родион, – Стас рассмеялся, – от моего имени больше всего букв взяли… Ну что – помог я тебе?
– Немножко… – Я погрустнела, потому что пора было уходить, а мне не хотелось.
– Да ты что? – возмутился Стас, когда я полезла за кошельком. – Что я, не могу девушку обедом угостить? Ладно, если что нужно – ты звони, обращайся…
Бонни встретил меня громким захлебывающимся воем.
– Василиса! – крикнул дядя Вася. – Ты куда пропала?
Было видно, что ему хочется завыть, как Бонни.
– Я уж хотел в милицию обращаться, к Творогову, в розыск тебя объявлять!
– К черту Творогова! – разозлилась я. – Чтобы я от вас фамилии этой никогда не слышала!
– Давай к делу перейдем! – предложил дядя Вася. – Или ты ничего не выяснила?
– Ох, дядя Васечка, поняла я только то, что нечисто что-то с нашей Анфисой. Ну, не бывает таких совпадений! Может, она по чужим документам жила?
– Эта тихоня? – усомнился дядя Вася. – А ты ничего не напутала? Не наврал этот парень тебе?
– Да вы что? – пылко возмутилась я. – Да Стас – он такой… Он мне все рассказал, та Анфиса была той еще штучкой! Он вообще не врет!
– Тезка, а ты, часом, не того ли… – дядя Вася сделал очень выразительные глаза, – не втрескалась в этого правдивого… молчу, молчу… рта не раскрываю…
– Делом надо заниматься! – подсказала я.
С этим мой шеф не мог не согласиться.
За долгие годы работы в милиции дядя Вася обзавелся многочисленными знакомствами в самых разных подразделениях. Совсем недавно он обращался к Матти Пустонену из ГИБДД, а сейчас вспомнил о своей старой коллеге и сослуживице Валентине Игоревне Трубниковой, которая заведовала архивом Управления внутренних дел.
У меня к их отношениям с этой Трубниковой имеются очень серьезные подозрения. Начать с того, что дядя Вася называет ее не по званию (она вообще-то капитан) и даже не по имени-отчеству. Он ее называет Валечкой.
Только не подумайте, что я его ревную. Еще чего не хватало! Дядя Вася мне в отцы годится, да и вообще, у нас с ним отношения сугубо деловые. Нет, мое неодобрение основано на другом.
Капитан Трубникова скоро выходит на пенсию, и она неоднократно делала дяде Васе недвусмысленные намеки, что хотела бы в будущем работать в нашем детективном агентстве. Точнее, в его, дяди-Васином, агентстве, поскольку он – его единоличный владелец и руководитель, а я – так себе, сбоку припека, секретарь, бухгалтер и, как раньше говорили, прислуга за все.
И дядя Вася не отказывает ей прямо и честно, а юлит, крутит и даже иногда говорит мне, что еще один опытный сотрудник с большим стажем работы в милиции нам не помешает.
Так вот я и думаю – как бы эта Валечка меня не подсидела. Потому что у меня-то нет многолетнего опыта работы в милиции. Правда, у меня зато есть энергия, ловкость и мозги, но дядя Вася, как всякий мужчина, не замечает моих многочисленных достоинств…
В общем, сейчас мой шеф вспомнил про Валентину Трубникову и решил, что нам не продвинуться в нашем расследовании без ее квалифицированной помощи. По этому поводу он облачился в свой выходной костюм (он у него вообще-то единственный) и даже повязал галстук.
Увидев его в этом наряде, я вздохнула и подошла, чтобы перевязать галстук поаккуратнее.
– Вообще-то, дядя Вася, – сказала я, завязав ровный узел и внимательно оглядывая шефа, – вообще-то вам давно нужно купить новый костюм. Этот уже просто неприличный.
– Да что ты, тезка? – пробормотал он, оглядывая себя в зеркале. – По-моему, еще ничего… еще вполне приличный… мы его с женой, покойницей, покупали…
– Сколько лет назад? – поинтересовалась я. – Думаю, это было еще до моего рождения!
– Ну, почему же… помню, тогда в космос кто-то полетел…
– Уж не Гагарин ли? Тогда это точно было задолго до моего рождения!
– Ладно, – он волевым методом прекратил дискуссию. – Как ты считаешь, нужно ей цветов купить?
– Цветов?! – На этот раз я действительно опешила. – Вы же вроде к ней по делу идете!
– Да, пожалуй, действительно не стоит!
Василий Макарович вошел в двери Управления.
Раньше он входил сюда как свой человек, как сотрудник, сегодня же, как обычный посетитель, подошел к отделу пропусков и тоном просителя проговорил: