Любовь на коротком поводке
Шрифт:
— Что ты находишь странным в моем предложении? Мне кажется, это нормально, когда соседи помогают друг другу. И обставлять дом — это как бы женская работа, а не мужская.
Он точно двинутый!
— Я же не знаю твоего вкуса.
— У меня нет вкуса. Просто купи самое необходимое в дом. Ну, так, как если бы ты делала это для себя. Только без кастрюль и сковородок, я готовить никогда не буду.
—
Он усмехнулся. Снова нагло, как вчера после шампанского.
— А ты догадайся, Мила.
Я молчала.
— Если я попрошу об этом любую другую женщину, она решит, что я имею на нее виды, а я не собираюсь впускать в свой дом женщину.
— Почему?
— А это уже личный вопрос, не находишь?
— Нахожу. Ладно, но как ты хочешь, чтобы я тебе помогала? Я не могу оставить собаку даже на минуту. Ты забыл?
Олег на секунду опустил глаза.
— Забыл, но… Допустим, я завтра останусь работать из дома и возьму собаку к себе или приду с лэптопом сюда, и отпущу тебя в магазин. У тебя есть права?
— У меня даже машина есть. Но это не значит, что я хочу тебе помогать.
Он снова опустил глаза. На мгновение.
— Мила, я не экономлю деньги. Я могу нанять специальный сервис. Мне просто кажется, что ты сделаешь это с душой, а не по шаблону.
— С чего ты взял?
Он рассмеялся, прямо мне в лицо.
— Да потому что ты не знаешь шаблона. Тебе нравится дом твоего брата? Мне — нет. Он похож на стейджинг для продажи. В нем нет индивидуальности. Нет души. Нет жизни. В нем все совершенно. А совершенство — это безумно скучно и мертво.
— А ты философ?
— Нет, я программер, который тратил часы, чтобы сделать код красивым со всеми этими дурацкими отступами и выделением цветом. А потом этот код вместе с моей жизнью шел в корзину.
— А теперь ты это не делаешь?
Он еще шире улыбнулся.
— Теперь я требую это от других. Ну так что? Мы договорились о вечере и завтрашнем дне?
— Почему у тебя ключ и кредитка были в кармане?
— А ты не в ментовке случайно работаешь? — он снова хмыкнул. — Я решил, что если вдруг ты рано встаёшь, поговорить с тобой прямо сейчас, пока у меня не выветрился до конца весь хмель и не пропала смелость.
— А она у тебя пропадает когда-то?
— Я очень и очень стеснительный по жизни. Ты просто меня не знаешь. Другой давно бы напомнил про кофе.
— Хорошо, — я сделала шаг назад. Вернее, наверх, и моя грудь теперь оказалась ровно на уровне глаз Олега. — Сейчас оденусь и спущусь.
Но второго шага он сделать мне не позволил. Схватил за руку и удержал на месте.
— Не надо. У меня нет времени. Да и этот наряд в разы лучше вчерашнего.
Мой пульс ударил по его пальцем, и Олег выпустил мое запястье.
— Хорошо. Тогда дай мне пройти.
Он отступил на шаг и пошел следом, как Агата, наступая мне на пятки. Мои нервно сведенные лопатки дрожали под кружевной спинкой пижамы. Твою ж мать, еще решит, что я его соблазняю… Хотя не попахивает тем же его просьба о помощи с благоустройством дома? Я не хочу входить в его спальню даже для того, чтобы застелить ему постель. Что за фигня…
— Можешь спросить у брата, кто убирает его дом? — Я обернулась и чуть не уткнулась носом ему в грудь. — Мне бы хотелось, чтобы у меня еще раз капитально убрались.
— Я спрошу.
— И вот что ещё. Я пытаюсь вызвать службу по чистке бассейна. Ты встретишь их в мое рабочее время? Откроешь им дом?
У него бассейн есть? Прямо в доме? Слона-то я и не приметила.
— Заказывай. Впущу.
— Спасибо.
Через минуту Олег повторил благодарность уже за кофе.
— Какую еду ты предпочитаешь?
— Если я скажу про Кентукки Фрайд Чикен ты рассмеешься?
— Нет, я его куплю. Серьезно, что ли?
— Нет, но ты вчера сказал, что не ешь ни суши, ни пиццу, ни китайскую еду.
— Зато ем макароны. Хочешь итальянскую пасту?
— Только без морепродуктов.
— Договорились. И я возьму просекко. Две бутылочки, они по 190 миллиграмм. Не упьемся, но станем чуть добрее друг к другу.
Да куда уж добрее, дорогой? Ты, кажется, совсем не знаешь, что такое личностные границы.
— Ладно, я пошел…
Он бросил на стол ключ от своего дома и кредитку.
— Забери их сейчас, — приказала я, казалось, довольно твердо, но он снова улыбнулся: