Любовь на спор. Дилогия
Шрифт:
Я выгнулась — позвоночник превратился в раскаленный кол, пронзивший тело, и из горла вырвался очередной хриплый крик. Перед глазами все поплыло, потом, кажется, в воздухе вокруг вспыхнули непонятные символы, а сквозь шум крови в ушах услышала низкое, на грани восприятия, пение. Кажется, Костя что-то делал…
Сознание плавало в вязком мареве, меня трясло, но боль в самом деле отпустила, оставив слабой и безвольной. Я не могла пошевелить даже пальцем, дышать тоже было тяжело, будто на груди лежала гранитная плита. По щеке ласково погладила ладонь, потом сильные руки подхватили, и я оказалась в уютных объятиях Северова.
— Что… это было?.. — еле шевеля пересохшими губами,
— Твоя защита, — по-прежнему глухо отозвался Костя, потом я почувствовала, как он сжал мои пальцы. — Ты поцарапалась, Вика.
И хотя мысли ворочались в сознании с трудом, мне хватило сообразительности додумать остальное. Наверняка, тот чертов стол в подсобке, и где-то осталась пара капель. Этого Каро вполне хватило… Получается, она следила за нами, ведьма любопытная, и каким-то образом нашла нужное ей. И потом провела ритуал… Я прерывисто вздохнула и огромным усилием воли распахнула глаза шире, вглядываясь в лицо Кости, уже почти нормальное, только слишком мрачное и какое-то решительное.
— Несколько дней тебе будет не очень хорошо, пока дар стабилизируется, — продолжил он, и ладонь снова переместилась на мое лицо, поглаживая едва ощутимыми прикосновениями. — После решим, что делать дальше. С остальным я разберусь, — в глубине глаз полыхнул огонь, и от тона я едва не поежилась.
Не сомневаюсь, Костя тоже знает, кто виноват в случившемся. Собственно, кроме Григория и Каролины некому. Ой, не завидую им… Задумываться, с чего вдруг Северова так взволновало произошедшее со мной, не стала. Не до того сейчас, если честно, в себя бы прийти.
— Я сделаю тебе другую защиту, — продолжил между тем Костя, выпрямился, бережно прижимая меня к себе, и куда-то понес из кабинета. — Ее даже Каро не пробьет.
Задавать вопросы тоже сил не осталось, я просто молча принимала все, что он делал. Мы вернулись в спальню, Северов прошел в ванную — там уже набралась вода, к моему слабому удивлению. С меня сняли остатки белья и так же бережно уложили в теплую воду, и стало еще немного легче.
— Полежи пока, я приготовлю все, — предупредил Костя и вышел из ванной.
Прикрыв глаза, я прислонилась затылком, ни о чем не думая, голова осталась пустой и звонкой. Сколько прошло времени, не знаю, но Северов появился ровно в тот момент, когда я уже подумывала вставать — вода остыла, и лежать стало не совсем приятно. Силы немного вернулись, и я даже сумела сесть самостоятельно, однако тут открылась дверь, и зашел Костя. Вынул из воды, обтер и завернул в полотенце и вынес обратно в спальню, уложил на кровать. Я заметила на тумбочке баночку с серебристой краской, кисть и — маленький, узкий стилет. Костя сел рядом, взял мою руку и положил себе на колени, тихонько погладил.
— Защита будет на моей крови, — негромко заговорил он, глядя на мое запястье. — И снять ее могу только я, даже если кто-то разживется невзначай парой капель, — на губах мелькнула кривая усмешка. — Гришенька не знает, с кем связался, падла, — совсем тихо, с откровенной угрозой закончил Костя и потянулся к стилету.
Я наблюдала сквозь полуопущенные ресницы, как он надрезает палец, берет баночку и сцеживает туда довольно много, потом перемешивает кистью. И… содержимое баночки вдруг засветилось серебристым с рубиновым отливом. Красиво. Костя обмакнул кисть и коснулся кожи, выводя первый завиток. Слегка защипало, но терпимо, а губы мага беззвучно задвигались. Пока он рисовал, оставляя серебристый узор на моей руке, я прислушивалась к себе, но кроме мурашек больше неприятных ощущений не было. Щипать перестало, и вроде как даже немного прибавилось сил, по крайней мере, я перестала чувствовать себя медузой после
— Пока не трогай, пусть впитается окончательно, — попросил он и поцеловал подушечки, не сводя с меня взгляда.
Потом накрыл покрывалом, заботливо подоткнул со всех сторон, и словно этого и дожидаясь, сонливость навалилась невесомым облаком, сделав веки свинцовыми. Я тихо вздохнула, перевернувшись на бок и свернувшись клубочком, эмоции вяло шевелились где-то на дне души. Костя поднялся, потом наклонился ко мне и коснулся губ легким поцелуем.
— Отдыхай, Викуль, я скоро вернусь, — шепнул на ухо маг и ласково улыбнулся. — А наказание буду должен.
Ой. За всем случившемся из головы вылетело, что нас прервали на самом интересном месте, ну да ладно. Приду в себя окончательно, там подумаю. И я провалилась в целительный сон.
Радмила, Верховная Ведьма, с улыбкой поднесла бокал к губам, слушая собеседника вполуха — очередной благотворительный вечер, положение обязывало раз в неделю бывать на подобных мероприятиях. Женщина успела даже сделать глоток, как вдруг голову словно сжали раскаленные тиски, а в глазах потемнело. Радмила стиснула зубы, почти слыша хруст эмали, сумела сохранить улыбку и даже извинилась, что вынуждена покинуть мужчину, не дослушав. До туалета она шла с прямой спиной, несмотря на адскую боль в голове, однако, едва закрыла за собой дверь уборной, напряжение со звоном лопнуло, принеся облегчение — к сожалению, только физическое. На душе у Радмилы всколыхнулась волна эмоций, и на первый план вышли тревога и страх. Защита. Кто-то снял с ее дочери защиту. А это значит…
Ведьма сжала края раковины, уставившись на свое отражение прищуренными глазами, в которых полыхнул злой огонь. Она найдет этого кого-то и шкуру с него спустит за то, что испортил девочке жизнь. Радмила тридцать лет запрещала себе думать о ней, била по рукам, чтобы не отследить, где сейчас ее дочь, дать той шанс на нормальную жизнь. И кто-то перечеркнул все усилия.
— Уничтожу твар-рь, — тихо прорычала женщина и резко выпрямилась.
С приема она уехала, ни с кем не прощаясь, быстро добралась до дома — Радмила жила за городом, ближе к природе, — и закрылась в кабинете. Поставила перед собой хрустальную сферу, достала из сейфа с магической защитой плоскую серебряную коробочку и открыла ее. Там лежал рыжеватый локон, перевязанный тонкой лентой, и ведьма бережно вынула волосы, медленно погладив. Потом глубоко вздохнула, зажгла свечу и выдернула несколько волосков из локона, поднесла к пламени.
— Покажи, — беззвучно прошептали губы Радмилы, и женщина обхватила ладонями шар, вглядываясь в прозрачную глубину.
Там завихрились молочные щупальца, заволокли все пространство… Но картинка не появилась, и невидимая нить словно наткнулась на преграду, да такую мощную, что у Верховной Ведьмы тут же снова разболелась голова. Радмила отдернула ладони и нахмурилась, уставившись на шар. Что происходит? Откуда на ее дочери новая охранка, да еще такая? От которой отчетливо пахло темной магией… Ведьма откинулась на спинку, побарабанила пальцами по столу, покусывая губы и напряженно размышляя. Видимо, пришло время найти дочь и все же принять участие в ее судьбе, как ни пыталась этого избежать Радмила. Как бы девочка не вляпалась в серьезные неприятности. Что ж, завтра утром тогда и навестит свою дальнюю родственницу, узнает, где сейчас Виктория.