Любовь нельзя купить
Шрифт:
— Как тебе всегда удается угадать, о чем я думаю? — спросила она у Хитер. — Это какой-то дар?
Хитер фыркнула:
— Боюсь, ничего сверхъестественного. Я уже говорила тебе, что когда-то была в таком же положении, как ты. Все новое кажется странным и подозрительным. Когда я сюда переехала, то встретила человека, который помог мне обжиться. Я была так ему благодарна, что теперь с радостью оказываю такую же услугу тебе.
Тесс почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, но на этот
— Спасибо, — просто сказала она.
Когда принесли блюда, Тесс была поражена размерами порции.
— Мне столько не съесть!
— Придется, а то обидишь Картера, — предупредили ее.
Тесс осторожно попробовала макароны и воскликнула:
— Да это… просто великолепно!
Если честно, это было не самое лучшее, что она в жизни пробовала особенно после всех отпусков в Италии, но вкус точно был как у лучшей еды домашнего приготовления. Такого она давно не пробовала. Чай был такой же, как у Хитер, — темно-коричневый и крепкий. Но Тесс и он уже нравился.
Она с удовольствием съела всю порцию и откинулась на стуле, расстегнув верхнюю пуговицу на джинсах.
— Как он умудряется получать доход при таких ценах? — спросила она у Хитер.
— По вечерам он берет больше, и все равно у него много народа.
Тесс была разочарована.
— Жаль. Мне бы хотелось пригласить сюда Макса, но если здесь дорого…
— Тебе вчера вечером подсунули под дверь местную газету? — спросила Хитер.
— Да, — ответила Тесс. — Но я еще не успела просмотреть ее.
— Вот когда раскроешь, то увидишь много разных купонов со скидками, по которым можно приходить сюда по вечерам. Ты найдешь их только в нашей газете. Таким образом Картер благодарит общественный центр за то, что здесь заведен обычай обедать у него, и за все услуги, которые оказывают ему местные коммерсанты.
— Пудинг, дамы? — спросил Картер, размахивая еще одним меню, в котором на двух страницах предлагались пудинги со сливками, мороженым или сладким кремом, либо с любым сочетанием вышеперечисленного.
Тесс не хотелось больше есть, но она умудрилась проглотить еще и пудинг с вареньем и сладким кремом.
— А вот это точно самое вкусное, что я когда-либо пробовала! — объявила она.
Хитер сияла от удовольствия, поскольку ее приятельницу, как и Хитер, когда она была здесь в первый раз, покорили яства Картера. Все это говорило о том, что Тесс впишется в их компанию.
А Тесс тем временем думала о своих старых подругах: «Может, мы сможем сюда как-нибудь зайти? Если мне здесь по душе, я уверена, что и Фионе с Милли тоже понравится».
Объевшись пирогами на кухне Милли, Фиона отправилась домой.
«О нет!» — подумала Фиона. Она побежала по улице и, ворвавшись в дом, увидела свою помощницу по хозяйству, Вальбургу, которая сидела, съежившись, на кухне и выслушивала лекцию матери Фионы о том, как нужно правильно заваривать чай.
— Сначала разогрей чайник, а то чайные листья отказываются отдавать аромат.
Вальбурга перевела про себя услышанное и сделала вывод, что эта женщина не в своем уме, раз говорит о чайных листьях как о живых существах. Однако она понимающе кивнула и поклялась, что ее ноги больше не будет на кухне, если эта ненормальная окажется здесь.
— Тогда приступай, девочка!
Вальбурга поняла, чего от нее ждут, и бросилась заваривать чай. Она не была уверена, что должна слушаться приказаний матери хозяйки, однако у нее не хватило храбрости отказаться. Она взяла чайник и поставила его на плиту.
— Что ты делаешь? — завопила Дафна.
— Подогреваю чайник, — нервно ответила Вальбурга. — Как вы мне сказали.
— Глупая, бестолковая девчонка. Сначала сполосни его кипятком, чтобы согрелся.
Вальбурга разрыдалась. Фиона уже объясняла ей, чтобы она никогда не называла ее детей «глупыми», потому что это очень вредное словечко. И девушка стала воспринимать его как ужасное оскорбление, к которому прибегают, когда речь заходит о самом недостойном поведении. И вот ее называют «глупой», когда она делает то, что ей сказали! Вальбурга выбежала из кухни и помчалась мимо Фионы.
«Прости!» — хотела крикнуть ей вслед Дафна, но не могла этого сделать. Она никогда не просила прощения ни у мужа, ни у детей, и уж тем более у незнакомых людей. Она всегда считала, что люди сами должны понимать, когда ты виноват перед ними, а не ждать, пока им это скажут. Разумеется, она не собиралась обижать помощницу по хозяйству, и девушка наверняка это понимала. Просто ей очень хотелось выпить чаю; она уже несколько часов только об этом и думала, потому что ее чайник упаковали еще утром. И ей хотелось, чтобы он был приготовлен как надо. Вот и все.
— Что ты сказала ей, мама? — осуждающе спросила Фиона.
— Ничего особенного. Просто я ей объяснила, как в Англии заваривают чай. Мне казалось, ты говорила, что домработницы здесь затем, чтобы изучать наш язык и нашу культуру. И я понимаю, что ты с твоим увлечением чайными пакетиками не станешь ее этому учить.
— И вовсе это не увлечение. Большинство людей в наши дни заваривают чай в пакетиках, потому что так удобнее. Ты же не станешь говорить, что это их увлечение?