Любовь, опаленная огнем
Шрифт:
Наконец на КП бригады вернулась Катажина и привела с собой командира батальона СС. Руки у арийки были связаны за спиной. Катажина поставила пленную немку перед столом, где сидели девушки, и, отпросившись у Валерии, побежала помогать своей подруге Саре дооборудовать блиндаж звукоизоляцией.
Саманта повернулась к пленной и стала внимательно ее рассматривать. Голубоглазая немка имела рост шесть футов десять дюймов, и весила около ста двадцати фунтов. Она обладала тридцати девяти дюймовой грудью, талией в двадцать три дюйма и объемом бедер в тридцать шесть дюймов. Фигура была пропорциональной, живот плоским, а кожа поражала своей ухоженностью и приятной бархатистостью. От восхищения Саманта даже провела ладонью по восхительному животу, бедрам, ягодицам. Немка от ее ласки
Одета она была в стандартный для девушек из подразделения СС комплект нижнего белья модели «Гитлерфройлян» СЕ2/1, который состоял из узких кружевных шелковых трусиков из красного шелка, на которых спереди на белом круге была изображена черная фашисткая свастика, и шелкового кружевного бюстгальтера, с расположенной спереди застежкой из нержавеющей стали в виде человеческого черепа и двух скрещенных костей, такого же красного цвета, на чашечках которого в белых кругах были изображены сдвоенные молнии — символ войск СС. Орнамент кружевов состоял из тех же элементов — свастики, молний, черепа и костей. Саманта знала, что данный комплект белья, является модернизацией модели «Гитлерфройлян» СЕ2, по итогам военной кампании во Франции. И модернизация была следующей — в чашечках бюстгальтера сделали специальные выпуклости под соски грудей, дабы в набухшем состоянии они не терлись о шелк, и не мешали тем самым выполнению боевой задачи. Это вызывало у Саманты дикую зависть, ибо нижнее женское белье в англиской армии не имело такого качественного улучшения, и зачастую трение набухших сосков о шелковую или хлопчато-бумажную ткань, вызывало несвоевременные приливы страсти, заканчивающиеся оргазмами, которые происходили во время выполнения боевой задачи. По слухам, которые циркулировали в английской армии, несколько таких оргазмов привело к гибели трех или четрех женских бомбардировочных экипажей, поскольку девушки пилоты потеряли контроль над самолетом в самый неподходящий момент. К сожалению, и это были уже не слухи, серийные производители нижнего женского белья для английской армии, с помощью взяток убедили чинов из министерства обороны в том, что никакой модернизации продукции не требуется. Застежка на немецком бюстгальтере спереди, тоже вызвала зависть у Саманты — она знала, что такая на первый взгляд мелочь, экономит драгоценное время при подготовке к бою, особенно в условиях плохой освещенности. Страшно подумать сколько драгоценных секунд тратят английские девушки, когда поднятые ночью по тревоге, в абсолютной темноте пытаются застегнуть на спине застежку бюстгальтера. Это и очень неудобно, и очень много времени тратиться на то, чтобы проверить, не перекрутились ли бретельки при застегивании. Самое грустное было в том, что застежка спереди существовала еще и на предыдущей модели «Гитлерфройлян» СЕ2, а на новой, модернизированной модели «Гитлерфройлян» СЕ2/1 она была сделана более эргономичной и универсальной — ее внешнюю поверхность можно было использовать, как пилку для ногтей и как средство для ухода за их поверхностью.
Несколько разочаровал Саманту маникюр и педикюр пленной. Сделан он был конечно идеально — было видно ухоженность ногтей ее рук и ног, рисунки в виде свастики, сдвоенных молний, и черепов на ногтях были выполнены очень аккуратно, но вот качество лака Саманту откровенно разочаровало. Видимо немцы, лишенные запасов стратегического сырья и здесь, в столь важном вопросе пятались решить проблему с помощью заменителей. Эрзац-лак, которым были накрашены ногти пленной арийки, был откровенно говоря неважнецкого качества.
Закончив с осмотром пленной, Саманта задала той вопрос:
— Назовите себя!
— Я не стану отвечать на вопросы недочеловеков, — процедила сквозь зубы немка.
— А не боишься, что мы твое шелковое бельишко, заменим на белье из колючей проволоки? — встряла рассердившаяся на арийку Кэт.
Немка побледнела, но, справившись с собой, гордо произнесла:
— Избранная раса не боится боли!
Кэт взвилась и обратившись к Саманте предложила:
— Может пошлем кого-нибудь за мотком колючей проволоки?
Пока Саманта раздумывала, будет ли человечным так издеваться над пленной девушкой, и уродовать, такое прекрасное чувственное тело, подала голос Джоана, поигрывая в руках ручкой с золотым пером, оставленной на столе Сарой Мазелевич:
— У меня есть идея пострашнее! Эту мы сейчас отпустим к своим, предварительно раздев, а сами начнем допрашивать следующую!
Кэт ошарашено посмотрела на юную подругу:
— И что здесь страшного? Какой здесь смысл?
Джоана мило улыбнулась:
— Страшное здесь то, что то, что написано пером, — Джоана продемонстрировала всем присутствующим ручку, — Не выроубишь потом и топором!
— Не поняла Джоана! Поясни! — попросила все еще не понимающая мыслей юной девушки Кэт.
— Все очень просто. Что будет, если данную ручку заправить спиртовой тушью?
— Будет плохо писать и часто засыхать. — констатировала Саманта.
— А если этой ручкой уколоть, так, чтобы капелька туши попала под кожу?
— Там эта капелька и останется. Будет маленькая татуировка в виде синей точки. — уверено продолжила Саманта.
— Правильно, татуировка! А какой знак заставляют носить евреев в гетто и концлагерях?
— Звезду Давида…, - начала было Саманта, а потом до нее дошло, что собирается предложить Джоана. Действительно, если сделать этой гордой эссесовке на теле такую татуироку, то она вряд ли захочет возвращаться к своим, ибо ее будут ждать неприятные вопросы. Как эта немка объяснит, что ее отпустили из плена? Да еще со звездрй Давида? Которую невозможно смыть, которая нанесена навечно, если конечно же не отрезать кусок кожи от живого тела. Но, Джоана? Неужели она готова изуродовать эту немку и погубить ее красоту? Или девочка блефует? Саманту опять, в который раз, начали охватывать сомнения, но развиться до навязчивых идей они не успели, ибо до пленной немки тоже дошло то, о чем говорит Джоана, и она испуганно дернулась, и закричала:
— Нет! Только не это!
— В таком случае назовите себя! — рявкнула Кэт.
— Штандартенфюрер СС Марта-Ульрика-Элеонора Айсманн-Берта-Мария-Пфальц-Флюгценшафт княгиня Брюнсвикая ландграфиня Гессен-Кассельская, — пытаясь унять дрожь и страх, произнесла немка. — командир десантно-штурмового батальона связи войск СС "Дойчфройлян".
— Подожди, — вмешалась Валерия Коллингвуд, — А кем тебе, Марта, приходится Шарлотта-Элеонора Айсманн-Берта-Мария-Пфальц-Флюгценшафт княгиня Брюнсвикая ландграфиня Гессен-Кассельская?
— Это моя родная тетя. Она вышла замуж за Роберта Коллингвуда, графа Кентского. — уже более уверенно ответила немка, без всякой дрожи.
— Ну, здравствуй тогда, дорогая моя кузина! — усмехнувшись, произнесла Валерия, — не думала, что мы встретимся именно так!
Глаза у пленной немки округлились, и она спросила:
— Валерия-Шарлотта-Элеонора?
— Она самая. Можно просто Валерия.
— Господи! — немка покраснела, — Я не знала! Мне сказали, что ты погибла на «Лузитании» вместе с родителями. Я честно не знала!
— Мне тогда повезло — меня поймали с девушкой, и в наказание упекли в инернат, поэтому меня с ними не было во время того злополучного рейса, — с некоторой грустью и болью ответила Валерия, и, кивнув Саманте попросила:
— Развяжи ее! Пусть сядет за стол. Кузина все-таки.
Саманта, стала ловко развязывать своими гибкими пальцами пеньковую веревку, толщиной в дюйм, которой были связаны руки немки, и отметила, что у белокурой Марты очень чувствительная кожа на спине, и от ее прикосновений, та учащенно задышала. Сопровождая Марту к столу, Саманта как бы случайно очень нежно провела ладонью по ее спине, ягодицам и внутренней поверхности бедер, от чего ту буквально бросило в жар, и она остановилась рядом с шезлонгом, позволяя нежным пальцам Саманты продолжить ласкать ее чувственные места. Проложая поглаживать белокурую кузину Валерии, Саманта почувствовала, как у арийки очень быстро намокли ее шелковые трусики, и как она стала буквально тереться о ласкающую ее руку. Поняв, что ее ласки гораздо важнее для Марты, чем какие-то нацисткие идеологические убеждения, Саманта, рывком развернула к себе Марту и впилась своими губами в ее чувственные губы.