Любовь, опаленная огнем
Шрифт:
Саманта, стиснув зубы от ужаса, вертела руль зондеркрафтфахрцойга, и сшибала его кованным бампером темнокожих женщин, чьи предсмертные крики прорывались сквозь треск машиненгеверов MG-34 калибра 7,92 мм, престук кампфвагенканонов KwK 30 калибром 20 мм, и рев «Майбахов». Она явственно ощущала каждый удар зондеркрафтфахрцойга о женские тела, хруст, раздавливаемых гусеницами зондеркрафтфахрцойга, женских тел. На ее лице была кровь зуавок залетавшая через смотровую щель, ей хотелось бросить все, стать на колени и освободить содержимое желудка, который устал смотреть на то, как женские тела подлетают переломанными черно-красными куклами вверх, разбрызгивая вокруг себя красные брызги. И она бы бросила руль зондеркрафтфахрцойга, но дрожащая рука Кэт, вдавливающая ее в водительское кресло, и ее истречески-хриплые крики: "Дави! Вправо! Влево!" — не давали ей отдаться
Если бойня перед английскими траншеями, напоминала работу гигантской мясорубки, приготавливающей фарш из человеческого мяса и костей, то здесь в траншеях и тылу, картина была ужаснее своей человечностью и индивидуальностью. Саманте подумалось, что есть доля истины в словах тех, кто говорит о том, что лишение жизни одного человека это убийство, а тысячи — это политика. Да, она давила гусеницами, сшибала бампером, но все это было как-то обезличенно и массово. Здесь же схватка с врагом распалась на множество индивидуальных эпизодов. Женщины, чье предназначение продолжать жизнь и род человеческий, лишали друг друга жизни. И делали это потеряв человеческий облик, превратившихся в зверей. Она видела как в страшном сне эти жуткие перекошенные от злобы лица, в которых нет ничего человеческого, мелькающие то тут то там кривые клинки или саперные лопатки. Приклады, штыки, ножи, ногти. Вот одна зуавка изловчившись, ударила в живот рыжеволосую девушку в английской форме, а затем схватив за волосы проволокла по земле несколько ярдов, и взмахом кривого клинка отрудила той голову. Подняв отрубленную голову вверх, она издала звериный рык, но спустя секунду, какая-то маленькая брюнетка заляпанная кровью снесла ей пол-головы саперной лопаткой. Какая-то блондинка с залитым кровью лицом, схватив за волосы зуавку бьет ее головой об землю, чуть правее мешанина из тел, где уже не разобрать кто против кого. Время от времени во все эти крики и визги вклиниваются одиночные выстрелы "Ли Мэтфорда" — это Моника Левинович выбирает себе очередную цель.
Саманте ясно, что пулеметы в этой мешанине бессильны — можно задеть своих, только винтовки, да и то не всегда. Марта, взявшая команду на себя приказала вести огонь не сходя с зондеркрафтфахрцойгов, которые развернувшись начали движение строем фронта в сторону траншей. Три панцеркампфвагена остались перед траншеями защищать фланг от повторных фланговых атак. Со строны тыловых позиций слышны хлопки винтовочных залпов. Саманта видит, что построившись в цепи, рота Битч движется им навстречу, аккуратно выбирая мишени среди тех, кто сцепился на земле. Наконец все стихает. Точнее сказать стихает бой, но не стихает шум и крики. Марта носится по полю и отдает команды санитарам, всех, даже легко раненных начинают транспортировать в лазарет. Дело движется очень медленно, и кто-то из арестованных жриц военно-полевой любви предлагает задействовать автотранспорт, который стоит без дела. Ревят моторы, кричат раненные. Воспользовавшись паузой, Саманта вываливается на землю из зондеркрафтфахрцойга и наконец-то опустошает желудок. Правда легче ей от этого не становится. Рядом с ней примащивается Кэт, а затем другие девушки, но бегающая по полю фройлян Марта не дает никому расслабиться и вновь заставляет всех вернуться в боевые машины. Прибывшая резервная рота, усиленная пулеметами сверх комплекта, остается защищать ослабленный левый фланг, а все остальные возвращаются на исходные позиции.
Неугомонная Марта, загоняет всех в душ, а затем пинками гонит своих подруг на КП дивизии. Время собирать камни и подводить итоги случившемуся. Стекаются доклады о потерях. Потери дивизии семьдесят шесть убитых и сто сорок раненных. Кроме того из числа арестованных сотрудниц военно-полевого сексуального досуга убито сто пятьдесят шесть и ранено сто пять девушек. С ними по докладу одной из немецких фройлян произошло следующее. Зуавки, прорвавшись в тыл, с ходу вырезали караул, охранявший группу арестанток, численностью около
— Похоже, что нас предали, — мрачно произнесла Валерия Коллингвуд, — Удар наносился с нашей стороны. Это означает, что наши соседи сменили позиции не известив нас об этом.
— Нужно отправить разведгруппы на правый и левый фланг и выяснить в чем дело, — предложила Марта.
— У меня есть идея получше, — вмешалась Джоана, — Может нужно позвонить в штаб, и выяснить, что у них там с головой?
— Мысль правильная, только вот есть предчувствие, что либо связи со штабом нет, либо нам никто не ответит, — возразила Валерия.
— Самое страшное, что смертность среди раненных будет очень высокая — даже легко раненные будут умирать, внезапно сменила тему Марта.
Девушки удивленно посмотрели на кузину командира, и Кэт потребовала объяснений:
— Это еще почему? Почему легко раненные будут умирать?
— У этих фанатичек из зуавского корпуса СС "Черная Валькирия" есть отвратительный обычай — они перед боем пачкают пальцы рук и оружие в жуткой смеси из гниющего мяса и свежедавленных африканских насекомых. Поэтому даже мельчайшая царапина нанесенная ногтями или оружием черной валькирии может вызвать и заражение крови с последующей гангреной и кучу всяких жутких тропических заболеваний, переносимых паразитами, переносимыми в свою очередь африканскими насекомыми.
— Господи! Так это же самое натуральное бактериологическое оружие! — воскликнула Валерия.
— Именно! Доктор Геббельс, будь он не ладен, протолкнул идею рас-сателлитов, близких к избранной арийской расе. Это достаточно запутанная теория, построенная на демагогии. Суть ее сводится к тому, что любая нация может стать сателлитом арийцев. Соответственно и любая нация признающая верховенство германской расы, может формировать подразделения СС.
— Даже евреи? — удивленно спросила Сара Мазелевич.
— Здесь вопрос тоньше, поскольку он упирается в сговор Гитлера с сионистами, — ответила Марта, — Евреи в Германии разделены на две категории: первая категория это те, кто желает ассимилироваться и раствориться среди населения Германии. Такие евреи уже не считаются евреями, а считаются немцами. Официально они числятся полукровками и четвертькровками и официальные власти закрывают на это глаза в случае если они желают служить Третьему Рейху. Те из них, кто проходит службу в вермахте или СС числяться немцами.
— То есть как немцами? — удивлению Сары не было предела, — А внешний вид? А расовые различия?
Марта посмотрела на Сару, как человека, сморозившего, явную глупость:
— Какие различия? Эти клоуны-антропологи до сих пор меряют черепа линейками, пытаясь их найти! Если поставить в один строй десяток немцев и десяток евреев, одетых в военную форму, и постриженных по-военному, то вряд ли ты Сара, сможешь определить кто из них немец, а кто еврей! В вермахте и СС сейчас служит около ста пятидесяти тысяч евреев.
— Подожди! — Сара возмущенно воскликнула, — Но гетто и концлагеря, их что же по-твоему не существует?
— Существуют. Существуют, и там содержится вторая категория евреев, — те, кто не желает ассимилироваться и отказываться от национальных традиций. Они то же делятся на две категории. Первая, это сионисты и их поддерживающие. Из этой категории набирается полиция, конролирующая порядок в гетто, а также хозяйственно-охранный персонал лагерей. Из наиболее активных сионистов в школах Абвера готовятся разведывательно-диверсионные подразделения для действий против английской армии в Палестине. Вторая категория — это те, кто ведет себя пассивно. Они предназначены для предстоящей депортации в Палестину и образования там населения государства Израиль. Вторая категория является своего рода расходным материалом для сионистов. Время от времени народ в гетто и лагерях начинает расслабляться, и перестает бояться нацисткого режима, тогда часть из них сионисты отдают на заклание СС. Ну, для всяких там жутких медицинских опытов, или просто всякого рода садистам и убийцам. Те, проливают порцию крови и напуганные евреи начинают вести себя смирно.