Любовь опера

Рябцев Денис

Безудержно жалко, что все это сегодня умещается только в глагол прошедшего времени «было». Думал, проезжая мимо, журналист. С закрытием «Поколения»,

мы не просто потеряли издание. Мы начали терять всю отрасль, ее первостепенный замысел и значение, что, безусловно, уже сказалось на мировоззрении нации, ее ментальных скрепах, активно разыскиваемых сегодня. Именно тогда, к окончанию тысячелетия, мы сделали первый печальный шаг «в бесконечные пропасти к недоступной весне…»

Эдуард вспомнил, что здесь же работал великий художник Сергей Максимов, так и не успевший прославить свое имя в масштабе мира. Хотя его руку невозможно было спутать с какой-то другой. Совершенно гениальный и самобытный мастер.

Эдуард вспомнил, как карикатурист выкинул печатную машинку из окна седьмого этажа издательства, разбив ею огромное окно в кабинете. Художник был пьян и одинок в тот момент. Ему казалось, что его все бросили и заперли дверь, которая просто захлопнулась от ветра сама.

Максимова за сей флюид уволили, естественно. Благо, машинка никого не убила внизу. А Серега потом долго торговал самодельными свистульками у кукольного театра. Пока не перестало биться его сердце.

– «Факел», следующая «Комсомольская», – прохрипел кондуктор.

Здесь стояла высотка, облицованная так, будто была изготовлена из золотых блоков. Это здание филиала одной из московских академий, у которой редакция газеты «Курьер» арендовала четвертый этаж. Тут Занозов работал фотокорреспондентом после того, как закрылось «Поколение».

Конец ознакомительного фрагмента.