Любовь Орлова в искусстве и в жизни
Шрифт:
«Дорогой, милой Анюте, Любови Петровне Орловой, в воспоминание о прошедшей и в предвкушении удовольствия от будущих совместных работ в кинематографии.
12/V-35 г.
Искренне преданный автор И. Дунаевский»
Юные гости все прибывали — знакомые мне и незнакомые. Радушный хозяин дома, казавшийся нам таким огромным, приветствовал входящих своим громовым голосом. И вдруг в дверях показался... ангел. Весь в чем-то розовом, воздушном... Это была маленькая девочка, белокурые
— Дамы приглашают кавалеров.
И тогда это розовое облако подплыло ко мне и произнесло:
— Я вас приглашаю, кавалер!
Так произошло мое знакомство с Любовью Петровной Орловой, которой в ту пору было шесть лет. С Ирочкой — старшей дочерью Федора Ивановича, моей сверстницей, — мы были на «ты». Но к розовому ангелу я обратиться на «ты» не посмел. Вот с тех пор мы и говорили друг другу «вы» («Искусство кино», 1982, № 10).
Отсюда, из шаляпинского особняка, подумалось мне, все и пошло.
Через годы миллионы советских людей, любящих кино, уже высоко ценили драматическое и вокальное мастерство Любови Орловой, ее светлый и чистый талант.
Все в ней завоевывало и покоряло сердца: и то, как она пела и танцевала, и как радовалась и горевала, смеялась и плакала...
Одни ее помнили как домашнюю работницу Анюту из «Веселых ребят», другие — как американку Марион Диксон из «Цирка», как ткачиху Таню из «Светлого пути», письмоносицу Стрелку — Дуню Петрову из фильма «Волга-Волга».
Во всех этих фильмах, хотя и по-разному, музыка И.О. Дунаевского словно бы вторгалась в сюжет, активно содействовала его развитию. Она содержала звуковую характеристику действующих лиц и, сливаясь с экранным их изображением, служила сближению авторского замысла и зрительского восприятия. Музыка приближала героев фильма к зрителям, обостряла эмоциональную реакцию огромных аудиторий. Она вызывала стремление понять прекрасное, постичь красоту окружающей людей нашей динамичной действительности.
В музыкальных образах героинь Орловой — Анюты из «Веселых ребят», Дуни Петровой из «Волги-Волги», Тани из «Светлого пути» — была выражена полнота жизни, трудовое напряжение, чистота их чувств и личных побуждений, жизнелюбие, радость, ирония и юмор. Жизнеутверждающий характер музыки, ясность содержания и мелодичность песен покоряли всех — и молодых, и пожилых людей.
Веселая и задорная, добрая и любящая, искренняя и простодушная — как она пела! С ее исполнением связаны «Песня о Родине» и «Песня о Волге», «Марш энтузиастов» и «Лунный вальс», легкие, милые песенки «Я вся горю» и «Журчат ручьи».
Незадолго до войны на ее творческом вечере в Доме кино на Васильевской улице я записал для себя интереснейшие ее суждения о поющем киноактере, несомненно, подсказанные ей творческой практикой.
— Перед поющим киноактером, — говорила она, — стоит чрезвычайно ответственная задача — впервые исполнить новую, только что созданную песню, исполнить так, чтобы она вытекала из создаваемого им образа человека, из его мыслей, рождалась из его чувств и раскрывала его внутренний мир, его мировоззрение, а то и завершала, обобщала целый период его жизни... И если, — утверждала она, — кинопленка когда-либо сотрется, распадется от времени и кинолента исчезнет, то песни эти уже не исчезнут из нашей жизни никогда. Они всегда будут воспевать наши дни,
Она закончила это свое выступление стихами, которые Василий Иванович Лебедев-Кумач несколько раньше прочитал в Кремле, в день вручения правительственных наград съемочной группе режиссера Г. Александрова.
«Да здравствует наша большая страна,
Где общее счастье куется,
Страна, где за песни дают ордена,
И песни там звонко поются!»
В 1939 году в серии «Мастера киноискусства», выпускавшейся Госкиноиздатом, вышла пятитысячным тиражом небольшая книжечка Г. Зельдовича «Любовь Орлова», давно уже ставшая библиографической редкостью. В этой книге приводились, в частности, суждения Любови Петровны о слове в массовой песне, очень близкие по смыслу процитированному выше ее выступлению и весьма важные для понимания ее творческих принципов.
«Работая над песней, — рассказывала Любовь Петровна, — я всегда внимательно и серьезно относилась к ее словам. Особенное значение приобретает слово, переданное с экрана кинотеатра: оно идет в широчайшие массы и оно должно быть предельно выразительным, близким каждому человеку».
С большой признательностью вспоминала она о том, как поэт Василий Иванович Лебедев-Кумач каждому создаваемому актрисой образу стремился своей песней дать нужные краски: «Поэт никогда не щадил свое авторское самолюбие, если нужно было еще и еще поработать над одной и той же песней... Не жалея сил, он всегда переделывает и переделывает свои произведения, добиваясь совершенства... Так работать над словом может лишь истинный патриот своей Родины, которому дорого, чтобы его слово пошло в массы, чтобы его слово оценил и одобрил народ».
Положенное на музыку слово поэта приобретает необычайную силу через искусство исполнителя, который словно бы объединяет в своем лице и поэта и композитора. Его мастерство удесятеряет воздействие звучащего поэтического слова на сознание и чувства слушателей, воодушевляет, вдохновляет, поднимает на дела большие и благородные, порождает горячее желание дерзать и творить.
В сентябре 1980 года журнал «Советский экран» напомнил об одном интереснейшем событии, имевшем место зимой 1953 года, когда в одной из студий Государственного Дома радиовещания и звукозаписи шла подготовка для радио творческого вечера народного артиста СССР кинорежиссера Г.В. Александрова. Здесь встретились создатели кинокомедий «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга». Среди них были Любовь Петровна Орлова и Исаак Осипович Дунаевский. Они отвечали на вопросы радиожурналистов Ю. Летунова и Ф. Свешникова, работавших над передачей.
В рассказах участников передачи, разысканных и опубликованных журналом двадцать семь лет спустя, содержалась подлинная история рождения новой советской песни.
Исаак Осипович Дунаевский говорил о том, что «Марш веселых ребят», по его мнению, положил начало новому типу советской массовой песни, которую можно было бы назвать «звуковым плакатом». Музыкально — это бодрый марш с упругим ритмом, словесно — это строфы патриотического наполнения, окрашенные в лирические тона. Он был счастлив, что этот тип массовой песни прочно утвердился в советской кинематографии и в музыкальном творчестве.