Любовь плохой женщины

Шепард Роуз

— Бедный Тревор, — с чувством проговорила Кейт, — ты никак не можешь простить его.

— Ерунда. Все давно забыто и прощено. Подумаешь, небольшой пожар. Кроме того, юный Покок оказал мне огромную услугу, правда сам того не зная. Он, образно говоря, дал мне наводку.

— Дал — что? Эй, Элли, что ты сейчас сказала? Про нашу «компашку»? Ты ведь не собираешься…

— Разумеется, собираюсь. Позову всю нашу старую компанию. Горстов, да. И Алекса с Наоми.

— Тогда на меня не рассчитывай. Я просто не могу. Ты и сама должна

понимать, — умоляла Кейт. В этом-то вся проблема с Элли Шарп и состоит, гневно думала она про себя, ее лучшие свойства являются ее же худшими качествами (или наоборот?). Порою трудно бывает отличить ее добрые намерения от не самых добрых. — У меня до сих пор в голове не укладывается, неужели они снова сошлись? Бессмыслица какая-то. Я была уверена, что у него уже прошло это наваждение. Я так надеялась, что все пойдет как надо.

— А я не могу поверить, что ты сих пор трахаешься с Джоном.

— Прошу тебя, выбирай выражения, — поморщилась Кейт.

— Какие выражения? Хотя, должна признать, немного секса после двадцати лет целомудрия тебе пошло на пользу.

— С чего ты взяла, что я была целомудренна? — от негодования Кейт буквально потрескивала.

— Да ты же сама мне сказала. Ты поделилась этим со мной в своей откровенной, задушевной манере. Ты сказала: «Элли, я прожила жизнь богобоязненной монашки».

— Ничего подобного!

— Ну, может, ты сформулировала это слегка по-другому. Тем не менее ты дала мне понять, что у монахинь ордена кларисок больше развлечений, чем у тебя. Урсулинки по сравнению с тобой ведут просто разгульную жизнь. Но я бы и так увидела разницу, ты так изменилась со времени своей интрижки с Джоном. Ты вся лучишься довольством, прямо-таки светишься в темноте. И помолодела лет на десять. Раньше ты выглядела, скажем прямо, как пожилое чучело. Теперь другое дело. У тебя даже волосы стали блестеть. Должно быть, это из-за спермы.

— Из-за чего? О, Элли, в самом деле!

— Итак, решено. Новый год встречаем у меня. Устроим праздник на целую ночь. Вы, миссис Гарви, тоже приглашены, и никаких отказов. В конце года мы избавимся от всех обид и печалей. Так, раз уж мы об этом заговорили, а как ты будешь отмечать Рождество? А, знаю! Будешь терзаться и страдать в одиночестве.

— Я буду вполне счастлива.

— Ну, разумеется. И зажаришь себе индейку, да? С начинкой и гарниром? Или для твоей уединенной трапезы подойдет более скромная птица? Я слышала, что бекасы очень вкусны.

— Ты у нас известный эксперт по отстрелу дичи.

— Пиф-паф! Ты убита!

— Отстань от меня, Элли, слышишь?

— Нет, не отстану, потому что меня это волнует. — Элли вдруг крайне обеспокоилась участью своей подруги, а также участью ее сестер по несчастью, попавшихся на удочку мужчин. Ее обуяла ярость. — Получается, такова доля любовниц — в праздники сидеть дома одной, да? Рождество, день рождения, банковские каникулы, — а «другая женщина» моет голову. День святого Валентина, День святого Суизина, День избиения младенцев и Обрезание Господне, — а она плачет над тарелкой супа из пакетика. Вознесение, Успение, День независимости, — она ждет телефонного звонка. День матери, День отца, Троица, Вербное воскресенье, Национальный день борьбы с курением, — она сидит с терпением памятника и улыбается своим страданиям.

— Пусть будет по-твоему, — сказала Кейт со вздохом, покорно смиряясь с правдой и заодно с потерянным утром.

Элли заявилась без предупреждения полчаса назад с пакетом выпечки для «второго завтрака», как она выразилась. Кейт уже собиралась выходить, но Элли поймала ее на крыльце, развернула обратно и предложила наесться до отвала. Этим она сейчас и занималась, а в перерывах между булочками отчитывала Кейт за то, что та не очень-то налегала на принесенное угощение. Элли была в отличной форме, из нее била энергия, она излучала не свойственное ей доброжелательство, поэтому Кейт рискнула спросить:

— Как работа?

— Работа? Да как обычно, все в порядке.

— Но мне казалось, что у тебя были… то есть, насколько я поняла, тебя пытались…

— Небольшая проблема локального характера. Ничего такого, с чем бы я не справилась. — Блестящими от жира и сахара пальцами Элли отмела идею о своей неспособности противостоять трудностям, потом втянула носом воздух и шумно выдохнула: — К Рождеству все закончится, как говорили про американскую войну за независимость.

— Где-то я уже это слышала. Кстати о «другой женщине»: как твои дела с Мартином Керраном?

— Батюшки, что за древнюю историю ты вспомнила! Финито. И обращаю твое внимание на то, что никто не пострадал. Потому что мы не были влюблены, понимаешь? Все наши проблемы из-за любви, а не из-за секса. Именно из-за любви и твои проблемы, если хочешь знать мое мнение.

— Не хочу. Я совсем не хочу знать твое мнение, Элли. — Кейт съехала с дивана на пол, стащив вместе с собой диванную подушку, и уныло оглядела комнату. В последнее время она периодически видела свой дом другими глазами. Раньше она любила его за достаточность, но теперь вдруг почувствовала, что для дома, как и для человека, одной лишь достаточности было недостаточно, как ни парадоксально это звучало.

Планировка и дизайн дома номер двадцать восемь стали казаться ей скудными, жалкими. Архитектор, должно быть, предвидел — или может, он так сам решил, — что по этому адресу никогда не будут жить по-настоящему исключительные люди. И он искусно подчинил этому решению будущих жильцов. Они никогда не возвысятся. Они будут знать свое место. Все в доме было совершенно убогих размеров, и так вышло не случайно, а было следствием злого умысла того архитектора. Ну а бесплатное приложение в виде глупого балкончика на фронтоне, эта бессмысленная железная мишура, несомненно, была чистой воды издевательством с его стороны.