Любовь по науке, или на практику в другой мир
Шрифт:
Я полуобернулась к Гарону и вполне так громко произнесла:
— Надо же, как интересно. Стоило отъехать от Академии, и интеллектуальный уровень обывателей сразу упал во много раз. Честно, я думала, в этот ресторан пускают лишь тех, у кого хватает ума на вежливость и корректность.
В этот момент в лице Гарона (в профиль ко мне) появилась удовлетворенная улыбка. Видимо, мой ответ ему понравился. А девица застыла с приоткрытым ртом и моргала, правая рука с веером безвольно повисла.
— …Она у тебя разговаривает? — как-то странно пролепетала девица.
— Причем намного корректнее многих, — хищно вставила я.
— Она, — Гарон вдруг крепко накрыл мою руку своей. — Моя невеста. И тебе, Лагерра, следовало бы проявить вежливость в отношении нее, как положено к избраннице дракона.
Кажется, когнитивный диссонанс у Лагерры превысил все пределы. Она просто открыла рот еще шире и, не в силах закрыть его нормально, прикрылась веером.
Впрочем, мне тоже было от чего зависнуть.
Первое. Меня повысили до «невесты». То есть Гарон не просто собирается выиграть в отборе, он действительно хочет на мне жениться?! Или просто хотел «прикрыть» меня своим авторитетом?
Второе. Эта девица — драконица. Нет, что она хороша собой — это правда. Статная, высокая. Как все драконы. Но как-то ее змеиное поведение не вязалось с гордым званием дракона.
— Ох, Гарон, всегда знала, что ты кончишь плохо! Например, женишься на человечке! — наконец нашлась Лагерра. Взмахнула веером, потом свободной рукой. Потом — юбкой (не только меня они к этому располагали). Гордо задрала подбородок и пошла к выходу. — Я ухожу. Это жалкое заведение к вашим услугам! Официант, счет, пожалуйста!
А я выдохнула. По-прежнему плохо понимала, что думать о происшествии, но, похоже, свидание продолжится. И мы все же посидим там, где собирались. И никакая змея нам еду ядом не закапает.
— Прошу, — Гарон указал на уединенную кабинку чуть в стороне от других столиков. — И приношу извинения за поведение моей соотечественницы. К сожалению, ты права — за пределами Академии не у всех хватает разума даже на нормальное приветствие.
Вскоре мы заказали блюда. Я уже привыкла к местной кухне, но в меню было много непонятных названий. Поэтому я с благодарностью приняла рекомендации Гарона. К тому же он заказал нам по бокалу чего-то вроде местного вина.
— От этих пород голова не болит, — криво улыбнулся он, напомнив свою историю о том, как напиваются и страдают студенты.
И замолчал. Как-то так даже напряженно. Видимо, эпизод с Лагеррой всерьез выбил Великого и Ужасного из колеи.
И я… решила ему помочь. В конечном, счете он совершенно не виноват, что его бывшая оказалась здесь. А что это какая-то его бывшая, я не сомневалась. Просто меня не смущает, что у зрелого мужчины в прошлом есть женщины. Да и за то, как он открыто назвал меня невестой, вызывало определенную благодарность. Хоть даже не знает еще, буду ли я его невестой на самом деле или предпочту другого. И даже если это было сказано больше для того, чтобы поставить Лагерру на место.
— Если ты боишься, что я буду весь вечер недовольна, что мы встретили эту твою бывшую лю… Ну эту драконицу, но хочу заверить тебя: я уже почти про нее забыла, — улыбнулась я.
— Бывшую любовницу? — удивленно поднял брови вверх Гарон. — Нет, что ты. Эта Лагерра — совершенно другое. Я как раз хотел тебе рассказать, кто она. Просто не знал, как начать, чтобы не коснуться тем, которые тебе неприятны.
— Которые мне неприятны? — теперь уже удивилась я.
— Да. Насколько я понял, та история из моего прошлого тебе не нравится. Возможно, ты думаешь, что я сохранил чувства к той драконице. Или что весь интерес к тебе сводится только к доказательствам моих выкладок. И ты права — именно об этом и свидетельствовали мои слова… По правде, мне не хочется вновь касаться этих тем. Касаясь их, мне сложно… отыграться, — Гарон задумчиво опустил взгляд. — Но так или иначе, Лагерра — из прошлого. Она не моя любовница. Она просто дочь той моей возлюбленной и ее истинного. И поэтому она ненавидит меня. Вот и все.
— Ммм… А за что ей тебя ненавидеть?! — изумилась я.
— Формально ничего не может мне предъявить, но брызжет ядом и гадит по мелочи при каждой возможности.
Глава 30
Гарон помолчал. Мысли о Лагерре и воспоминания явно причиняли ему боль. А мне подумалось, что вдруг… Правда, вдруг я совершенно напрасно вообще на него обижалась? Может, в прошлом прячется страшная и болезненная тайна, которая объясняет все.
Я молчала, ожидая, что он продолжит рассказывать.
— Все дело в том, что ее мать — та моя возлюбленная — погибла, — наконец произнес он. — И Лагерра считает, что виноват в этом я.
— Драконица? Погибла? — изумилась я. Драконы казались такими неуязвимыми, что сама мысль об их безвременной кончине не укладывалась в голове. — И причем тут ты?
— А вот вопрос… причем тут я, — невесело усмехнулся Гарон и мрачно поглядел на бокалы, что официант поставил перед нами. — Позволь, я закончу эту историю, а потом выпьем. Если ты захочешь, конечно, — поправился он, словно сомневался, что после рассказа я захочу разделить с ним трапезу. — Да, Маша, так тоже бывает. Драконы тоже гибнут. Чаще, конечно, от рук своих собратьев. Но может быть и по-другому. Например, если дракон упадет в огромный вулкан, его ничто не спасет. Мать Лагерры была благородной и самоотверженной драконицей. Под ее защитой находилась территория недалеко от «долины вулканов» на самом восточном краю континента. Однажды там началось извержение, и несколько поселков оказались под угрозой. Драконья магия сильна, как ты знаешь… Особенно в области стихий. Несколько драконов без особого труда могут обратить извержение вулкана. Но у Таратты — так ее звали — не было времени, чтобы позвать подмогу. Она просто облетала свои подопечные территории, когда увидела опасность… Она отправилась остановить извержение одна. Насколько мы потом поняли — остановила. Но при этом потеряла очень много сил и… упала прямо в вулкан. Против жара раскаленной магмы не устоит даже драконья броня. Помнишь, я говорил тебе, что ее счастье с истинным было недолгим? Оно было недолгим поэтому. Потому что она умерла. Не самая лучшая история для свидания, правда? — горько усмехнулся Гарон.
Я помолчала, опустив глаза. Что тут ответишь? Пожалуй, самое лучшее — ответить искренне то, что думаешь.
— Нет, история правильная. Как раз для свидания. Люди ходят на свидания, чтобы узнать друг друга и завязать отношения, — осторожно произнесла я. — Это твое прошлое, и узнавая его, я лучше узнаю тебя, магистр Гарон.
— На сегодня — просто Гарон, ладно? Не исключено, что ты еще выберешь меня, так что нужно привыкать, — на этот раз он улыбнулся — тепло и с благодарностью. Мой ответ ему явно очень понравился.
— Хорошо, Гарон. Мне так даже удобнее. И я… сочувствую твоей потере. Только, хоть убей, не понимаю, почему Лагерра обвиняет тебя в ее смерти! Тебя ведь там не было! Не ты же столкнул ее мать в вулкан — ты бы никогда ничего такого не сделал!
— А дальше, милая Маша, начинается самая странная часть этой истории. Таратта погибла, когда Лагерра была еще ребенком. Ее воспитывал отец, а обо мне она даже не слышала. Но когда Лагерра подросла и была неугомонным подростком, она пробралась в какой-то удаленный запретный уголок их замка. И там в пыльном сундуке нашла письма… Письма, которые Таратта, как оказалось, писала мне. Я никогда не получал их. Подозреваю, значительную часть она просто сразу сжигала. А другую — складывала в сундук, открывавшийся лишь магией рода. Муж не мог его открыть, потому что не был ее кровным родственником. А вот юная Лагерра открыла без труда. Со свойственным подросткам любопытством она прочитала письма. Каждое из них начиналось со слов «Милый Гарон!..». Таратта писала мне, что любит и помнит. Что по сей день не уверена, правильно ли поступила. Что иногда ей кажется, что ее истинным на самом деле был я… Странно, ведь истинность драконы ощущают практически сразу, мы с ней оба знали, что не являемся истинной парой. Писала, что порой она сильно страдает, что в ней рождаются противоречия, а найти ответ она не может… И еще писала, что если она… умрет, то пусть я найду правильный ответ. Узнаю точно, как быть в ситуации, подобной той, с которой столкнулись мы с ней. Лагерра была в шоке. Она вбила себе в голову, что мать любила не ее отца, а другого мужчину. И почему-то решила, что этот мужчина — то есть я — когда-то отверг ее. И что ее эскапада к вулкану была самоубийством…