Любовь по правилам и без
Шрифт:
— И все же, почему с Егором ты болтаешь, а со мной, с психологом — нет? Почему, Котька?
Я пожала плечами, и открутила крышечку от персикового блеска для губ.
Психолог напоминает про папу. Мама напоминает про папу. Даже когда они говорят не о нем, а обо мне — напоминают, и мне хочется плакать. А дядя Егор — не напоминает. И при нём мне легко говорить. При нём я не могу молчать.
Но это тоже маме не объяснить. Она расстроится. Может, даже, плакать будет ночью. Мама думает, что я не слышу, но
— Ну как? — мама улыбнулась мне.
Я достала тушь, и протянула ей.
— Мы на блеск договаривались. Сейчас еще контурирование меня заставишь делать, да, Катенок? Думаешь, дядя Егор, если меня без макияжа увидит, перекрестится, и пожелает сгинуть нечистой силе?
— Хи, — прыснула я от смеха.
Мама ущипнула меня за нос, встала, и подошла к маленькому зеркальцу рядом со шкафом. И начала красить глаза.
— Можешь моим блеском воспользоваться. Ты же любишь. Только немного, — разрешила она.
Я достала палетку маминых теней, там зеркальце есть, и принялась красить губы.
Мама начала шутить. Наконец-то! Вообще, она у меня крутая! На радио работает ведущей, и хвасталась рейтингами — сейчас же все в интернете, радио в основном пожилые слушают, но мамины программы и подкасты любят все. Из-за красивого голоса и из-за юмора. Ей даже отпуск с трудом дали, я слышала как она его выбивала, и грозилась вообще уволиться. Только поэтому и отпустили — знают, что маму давно зовут снимать ролики с интервью.
Может, уговорить маму уволиться, и быть блогером? Её и так знают, а так вообще звездой станет. И папа поймёт, как ошибался! Увидит маму на красной дорожке или в рекламе, и обязательно рядом с красивым мужчиной. С дядей Егором, например. И пожалеет!
— Теперь твоя душенька довольна, модница ты моя? — мама обернулась ко мне, и смешно захлопала ресницами, надув при этом губы.
Я покачала головой, и подошла к маме. Потянула ее за майку, но мама не поддалась.
— Попроси словами, Кать.
Не могу сейчас говорить! Вспомнила! Расплачусь же, и никуда мы тогда не пойдем. Я буду плакать, мама будет меня утешать, и тоже плакать. И никакого дяди Егора…
Я дернула за мамину одежду еще раз, и еще. Мама не поддается. А я ей волосы хочу распустить, но для этого нужно чтобы мама наклонилась.
— Словами, Екатерина! — повторила мама.
Я ногой топнула от злости. Но плакать, вроде, передумала.
— Наклонись, мам. У тебя на голове какашка.
— Это дулька.
— Это ужас, — скривилась я, но мама присела, и позволила мне снять резинку, и распушить её волосы. — Вот так! Теперь берем пирог, и идем к дяде Егору.
— Идем. При нем хоть мне не приходится выбивать из тебя слова, — со вздохом заметила мама, и пошла в коридор.
Оделась, взяла пирог с кухонного стола, и снова пошла в коридор, махнув мне рукой:
— Идём, Котька! Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, — пропела она. — Хотя, я бы утренних непрошенных гостей прогнала или сделала вид, что никого нет дома.
— Дядя Егор будет нам рад!
— Уверена? — спросила мама, обуваясь.
— Да!
А как иначе-то? Это же мы! Как нам можно не радоваться?!
9
ЕГОР
— Мы точно не помешаем? — спросила Настя, разуваясь.
А девчушка такими вопросами не заморачивается. Скинула обувь, и уже вовсю изучает дом.
— Точно. Я рад, что вы пришли в гости.
Я и правда рад. Сидел, гадал как поступить: подкараулить Настю якобы случайно, или нагло прийти к ней? Навязываться не хотелось, и я пришел к выводу, что придется как подростку сидеть у окна, и ждать, когда она покажется на улице, чтобы выйти к ней. Случайная встреча, да-да.
И тут она сама пришла ко мне.
С Катей и с пирогом. Вишневым, м-м-м!
Еще и смущается, что не ко двору, глупая. Ох и нравится мне Настя! Вот только… черт, лет мне уже немало, но за годы своего бессилия я разучился с женщинами себя вести. С медсестрами, врачами, женами братьев — умею, с детьми — тоже, благо племянницы у меня есть, натренировался.
А вот как флиртовать? Как понравиться шикарной женщине? Позорище, конечно, но я разучился.
Сходу её цветы подарить? Украшение? Или это пока слишком?
Ей Богу, хоть на курсы пикапа записывайся! Помню, во время реабилитации слушал я радио, и в одном подкасте, на который я подсел, ведущая смеялась — к ней на заправке прыщавый паренёк прилип, отрабатывая навыки пикапа, и соблазнял пожухлой розой «сравнимой с её щечками», и предлагал купить шоколадку и кофе, чтобы познакомиться поближе. А за этим парнем стоял его куратор, делающий вид, что он просто мимо проходящий, и вообще незнаком с этим парнем. А затем отчитал за ошибки. Ведущая беззлобно обсмеяла их, и попросила звонить, и делиться своими историями такого вот горе-пикапа.
— Чем занимались, пока мы с Катей не приперлись?
— Вроде, мы на ты перешли, — напомнил я.
— Точно. Так чем занимался? — смущенно улыбнулась Настя.
Вообще, разрабатывал план пикапа, и параллельно с этим делал гимнастику. Десять неполных приседаний — и здравствуй, одышка. Нет, в таком признаваться нельзя!
Впрочем, Настя повела носом, явно унюхав что я слегка вспотел. Черт, да я — великий соблазнитель! Хромой, шрамированный, вонючий. Мечта, а не мужик, а!
— С ногами проблемы, продолжаю реабилитацию, — пояснил я. — Пахнет, да? Вспотел немного. Вы пока располагайтесь с Катей в гостиной, а я ополоснусь.