Любовь по расчёту
Шрифт:
— Ты весь промокнешь.
Она не знала, понял ли он, что она сказала, потому что зубы у нее стучали так, что произнести что-либо членораздельное она не могла.
— Я и так уже весь промок, милая. Расслабься. Мы поговорим, когда ты переоденешься и ляжешь в постель.
Поскольку ей совсем не хотелось разговаривать, Кловер не стала спорить. Она прижалась к Балларду и слабо улыбнулась Деймьену. Капитан закутал мальчика в свою тяжелую шерстяную куртку, но видно было, что Деймьену все еще холодно. К счастью, лодка уже приближалась к баркасу.
В ту же минуту,
— Кловер, дорогая, как ты?
— Жива, слава Богу, — ответила она, когда Баллард переправил ее на палубу.
— Тебе повезло, — пробормотал Баллард, с трудом перебравшись на палубу баркаса и подхватив ее на руки. Он прошел мимо собравшихся родственников и направился в их крошечную каюту. Он выглядел очень недовольным, но почему он так сердится на нее? Не ее вина, что Деймьен упал в реку.
Она попыталась протестовать, когда Баллард, усадив ее на кровать, начал снимать с нее одежду, но он не обращал на протесты никакого внимания. Раздев Кловер, он вытер ее насухо, натянул ночную рубашку и, преодолев ее слабое сопротивление, уложил в постель. Все эти манипуляции он проделал, что-то бормоча себе под нос. Это раздражало Кловер, но она старалась не подавать виду.
— Ты закончил? — сухо спросила она, после того как он тщательно подоткнул вокруг нее одеяло.
— Нет. Чтобы хорошенько прогреться, тебе необходимо горячее питье.
Не дав ей возможности сказать ни «да», ни «нет», он вышел из каюты, закрыв за собой грубую дощатую дверь. Кловер чертыхнулась и расправила одеяло, которым он так заботливо укрыл ее. То, что Баллард заботился о ней после такого тяжелого испытания, было, конечно, очень приятно, но то, как он это делал, чрезвычайно раздражало ее. Мало того, что он обращался с ней как с ребенком, так еще делал это с какой-то мрачной физиономией. Кловер была настроена решительно.
Она ждала возвращения Балларда, собираясь с духом, чтобы серьезно поговорить с ним, но в какой-то момент ее мысли перескочили на то, что произошло с ней и Деймьеном, и Кловер содрогнулась. Теперь, когда можно было спокойно обдумать свой поступок, она поняла, что вместо того, чтобы спасти Деймьена, она могла погибнуть вместе с ним. У нее болело все тело, а значит, она действовала на пределе своих возможностей. Хотя ее уже не так сильно трясло и зубы перестали стучать, холод по-прежнему пронизывал Кловер до самых костей. Но она не могла поступить иначе и радовалась тому, что у нее не было времени обдумать последствия своего поступка. Иначе инстинкт самосохранения остановил бы ее.
Баллард вернулся, держа в руках чашку с горячим чаем. Он сел рядом с ней, сердито посмотрев на скомканные в беспорядке одеяла, которыми он так старательно укрывал ее. Кловер села и приняла протянутую чашку. Баллард молчал и лишь внимательно и недовольно смотрел на свою жену. Кловер не выдержала и спросила:
— Что-то случилось?
— Ничего, если не считать того, что ты чуть не убила себя! — выпалил он и, вскочив, начал расхаживать по крошечной каюте. — Ты могла утонуть!
— И Деймьен тоже.
Он остановился у кровати
— Да, конечно. — Баллард поморщился и запустил пальцы в свою густую шевелюру. — Кло, тебе опасно было так долго оставаться в холодной воде. К сожалению, я не умею плавать, поэтому пришлось спускать на воду лодку.
— Многие люди не умеют плавать, Баллард.
— Я знаю, но, по правде сказать, я был совершенно уверен, что и ты из их числа.
— Папа научил меня плавать. Когда я была маленькой, я упала в ручей и чуть не утонула. Он хорошо плавал и решил, что я тоже должна научиться. А я, в свою очередь, научила мальчиков.
Она сделала еще один глоток.
— Было страшно смотреть, как тебя уносит. Я думал, эти увальни не успеют спустить лодку вовремя.
— В таком случае мне придется и тебя научить плавать, чтобы в следующий раз было кому прыгать в ледяную воду. А я уж — так и быть! — подержу твой сюртук и постерегу сапоги.
Она слабо улыбнулась.
Баллард тоже расплылся в улыбке и вновь присел на краешек кровати.
— Не следует так легко относиться к тщеславию мужчины, милая. — Затем он добавил уже серьезнее: — Да, признаюсь, это было ударом по моему самолюбию — ведь я не смог сразу броситься тебе на помощь. Самое страшное было смотреть, как тебя и Деймьена уносит течение, и сознавать, что я ничем не могу помочь.
— Но ты все-таки спустил лодку и спас нас.
— Да, но если бы вы не сумели уцепиться за ветки, я мог опоздать, и вы бы утонули. — Он фыркнул, взял у нее пустую чашку и поставил на стол. — Не хмурься, милая. Я всего лишь ругаю свою никчемность. Любому мужчине при подобных обстоятельствах трудно смириться с тем, что он не смог защитить свою семью. Ну ничего, в конце концов я справлюсь с этим ударом по самолюбию. Ты сегодня была просто великолепна, и я горжусь тобой. Но все-таки позволь мне немного поворчать.
— Возможно, ты утешишься тем, что никто из мужчин не рискнул прыгнуть за нами.
— Я это и делаю, милая. Конечно, это ужасно, что я сам не смог защитить тебя, но еще хуже было бы слушать, как другой мужчина с гордостью рассказывает о том, как он спас мою жену. — Кловер хихикнула, и он подмигнул ей. — Теперь тебе необходимо отдохнуть. Я знаю, что ты переохладилась. Я это понял, когда вытаскивал тебя — ты тряслась как в лихорадке. Мы прибудем в Талливилл завтра к вечеру, и я хочу, чтобы до этого времени ты не вставала с постели. Надо убедиться, что ты не подцепила болотную лихорадку, и тебе нужно восстановить силы.
Кловер решила было поспорить, но потом поняла, что разумнее будет сделать так, как он ей говорит. Она воспользуется возможностью побаловать себя и подготовиться к более сложной части путешествия. Улыбаясь Балларду, она молилась о том, чтобы место, куда они направляются, не выглядело таким диким и пустынным, как берега этой мутной, холодной, неприветливой реки.
— Это и есть Талливилл? — спросила Кловер у мужа. Они стояли на грубо сколоченном деревянном причале, наблюдая, как разгружают баркас. — Я-то думала, что «вилл» означает «городок».