Любовь по расчету

Чедвик Элизабет

Юдифь не хотела продолжать. Не могла же она сказать, как должен чувствовать себя цветок, доверчиво раскрывший лепестки солнцу, которое в ответ опаляет его зноем и губит.

— Мне казалось, вы будете презирать меня, когда я растянулась в луже у ваших ног.

— Это действительно вышло неподражаемо. Ни одна девушка не пыталась привлечь мое внимание таким маневром, — довольно усмехнулся Гайон.

Как бы подхватив разговор, у его ног замяукала кошка. Прежде чем Юдифь успела нагнуться, кошка привычно изогнулась и вскочила на плечо Гайона, впившись когтями в его тунику, чтобы сохранить равновесие. Гайон поморщился.

Юдифь перестала дышать от страха.

— Ты играешь с огнем, киса, — обратился он к Мелин, но не сбросил ее с плеча, а направился к дому. — Твоя жизнь дорога твоей хозяйке, но я могу и не разделять ее привязанностей. Так что прибери свои коготки, они пригодятся тебе для лучшей цели.

Гайон посмотрел на Юдифь и подмигнул. У той отлегло от сердца, девушка даже слегка улыбнулась.

— Пойдем, посмотрим, как отнесутся гости к моему новому меховому воротнику, — позвал он невесту.

Алисия, увидев, что Гайон и Юдифь вместе заходят в дом, вздохнула с облегчением. О чем бы они ни говорили во дворе, это именно то, что нужно. Юдифь казалась менее натянутой, в глазах не было страха.

— Что это у Гайона на шее? — смеясь, спросил Майлз.

Алисия ахнула, не зная, радоваться ей или извиняться.

— Эта кошка не знает своего места, хотя, как она очутилась там, непонятно. Обычно она избегает мужчин. Те, как правило, пинают ее, когда она вертится под ногами.

— Значит, это хороший признак, — заключил Майлз.

— Не обязательно. Я слыхала, женщины часто бывают неравнодушны к чарам Гайона. Мелин просто поддалась инстинкту пола.

Майлз ухмыльнулся, но поспешил возразить, встав на защиту сына:

— Молва приписывает Гайону подвиги, которых он не совершал. Я не хочу сказать, что он невинный агнец, отнюдь, но люди любят преувеличивать, кроме того, служба при дворе может испортить любую репутацию.

— Не обращайте внимания на мои слова, ми лорд, — поспешно сказала Алисия. — Только сегодня утром я упрекала Агнес за то, что та верит слухам, а теперь сама оказалась не лучше. Вы должны понять меня, я ведь мать.

Она наклонила голову и вдруг стала похожа на слегка увядший цветок. Розовый цвет платья придал легкий румянец щекам, но Майлз понял - это обманчивое впечатление, Алисия бледна и вокруг прелестных глаз пролегли темные тени.

— Не беспокойтесь, Гайон не допустит грубости по отношению к вашей дочери, — успокоил Майлз, подводя Алисию к скамье в углублении стены.

— Уверена, так и будет, — и вдруг выдала то, что ее беспокоило больше всего: — Но Юдифь слишком молода и неопытна. Если слухи о похождениях Гайона верны хотя бы наполовину... Он уже опытный мужчина, и старше Юдифи на двенадцать лет. Что делать, если утром дочь прибежит ко мне с рыданиями и заявит, что больше не хочет иметь с ним дела? Это разобьет мне сердце. Я помню себя в ее годы. Мне тоже было шестнадцать. В первую брачную ночь я не испытала ничего, кроме отвращения, и хотела умереть.

– Здесь-то и пригодится опыт Гайона. Он не позволит себе применить силу. Как вы могли убедиться, к нему льнут даже кошки, он и птицу может приручить, те слетают с дерева и садятся к нему на плечо. Вы случайно не поделились с дочерью опытом? Это может навсегда вызвать у нее отвращение к мужчинам.

— Я не настолько глупа. Хотя ее отношение к мужчинам во многом объясняется поведением отца. Тумаки, проклятия и побои в пьяном виде не могли вселить в нее желание испытать это на себе. Надеюсь, ей повезет больше, чем мне.

— Да, у вас обеих мало причин питать расположение к нашему полу, — сочувственно прошептал Майлз.

— Мне не нужна жалость, милорд, — Алисия гордо вскинула голову и отыскала глазами Юдифь. Та стояла рядом с Гайоном. Рыжеватые волосы отливали золотом, губы слегка улыбались. — Нет, не нужно меня жалеть, — повторила Алисия. — У меня были в жизни и радости, это окупает то зло, которое причинил Морис. Теперь меня тревожит только Юдифь. Вижу по повадке, ей достался в мужья леопард, которого предстоит либо усмирить, либо стать его жертвой. В ней достаточно характера, чтобы стать укротительницей, но она еще молода, слишком молода.

Майлз ничего не понимал. Алисия говорила недомолвками и вела себя странно — то жаловалась, то гордо вскидывала голову, отвергая всяческое участие. Он пожалел, что рядом нет Эммы или Кристины — те прекрасно справлялись в любой ситуации. Но дочь срочно призвали ко двору, а жена уже никогда не даст ему совета.

— Принесу вина, — пробормотал Майлз и с облегчением отошел, чтобы дать распоряжение слуге.

Алисия взяла себя в руки, поняв, что вела себя как строптивая лошадка. Если за ней закрепится подобная репутация, ее продадут замуж какому-нибудь самодуру и, скорее всего, будут держать взаперти, как бедняжку-жену Ралфа Торнифорда.

Майлз вернулся с вином. Алисия приняла из его рук чашу и окинула взглядом гостей.

— Не подумайте, что я всегда так истерична, - сказала она, извиняясь.

— Я этого не думаю.

— Но я видела, вам было не по себе. Майлз ухмыльнулся и почесал затылок.

— Самую малость, — согласился он. Алисия отпила вино и поставила чашу — нужно иметь ясную голову, чтобы заниматься гостями, устроить всех на ночь. Предстоял трудный вечер. Она заметила, что кошка по-прежнему восседает на плече Гайона и чувствует себя вполне комфортно. Тот одной рукой держит Юдифь за талию, а девушка что-то говорит ему. Гайон настороженно слушает, но глаза блуждают по залу, время от времени останавливаясь на Уолтере де Лейси и Арнулфе из Пемброка. Алисия молилась про себя. Вот уж действительно леопард в шкуре агнца.

В комнате невесты, ранее принадлежавшей родителям, Юдифь покорно предоставила себя заботам Агнес. Постель вытряхнули, проветрили и покрыли хрустящими льняными простынями, по которым разбросали сухие травы, источавшие благовоние и способствовавшие зачатию. Священник окропил все предметы святой водой и нагое тело невесты тоже. Юдифь дрожала от холода. Агнес медленно расчесала ее волосы и, хихикая, помогла надеть брачную ночную рубашку.

Женская половина гостей ворковала вокруг невесты, превратив комнату в настоящий курятник. Юдифь не сводила глаз со стены, чувствуя, что тело становится деревянным. Кто-то прошептал на ухо совет. Кто-то, обладавший более практичным складом ума, сунул в руку средство, смягчающее проход в женское лоно и успокаивающее боль после неделикатного обращения или рождения ребенка.