Любовь Полищук. Безумство храброй
Шрифт:
Люба со мною разговаривала лишь о работе, родителях и сыне Алексее. Говоря о необходимости заработков, она, наверное, думала о помощи родителям и сыне, наверное, чувствуя вину перед ним за то, что отдала его в интернат, уделяла ему недостаточно времени и переживала, что он не сразу нашел свое место на сцене.
«О том, что Алексей Макаров мой сын, до недавнего времени не знали даже в театре им. Моссовета, где он работал. Сам он категорически это скрывал. Он и фамилию по этой причине не поменял – охранял свою независимость. Я даже не знала, что он поступил в театральный, в ГИТИС. Была против, пока не убедилась, что в нем скрыты актерские способности, и незаурядные. Дети ведь абсолютно уверены, что они умнее своих родителей. Только теперь он говорит: «Мам, какая ты у меня умница».
Более подробно и своеобразно, с позиции своих лет, рассказывает об этом Алексей: «Окончательное убеждение, что я взрослый, пришло
И тут мне, автору, почему-то упорно водворилась в голову мысль, что, кроме Бога удачи, могла напомнить режиссерам о своем сыне мама. Телепатически. Силой желания. Как Вольф Мессинг. Мол, посмотрите, попробуйте. «И понеслось» ( В. С.).
В рекомендации талантливого человека ничего плохого нет. Это результат доброжелательного отношения к человеку, заботы о нем. И как показала жизнь, Любовь Полищук помогала многим. Тем более артистам. Она как никто понимала, что значит для актера театр, насколько он захватывает его душу и сердце и с чего эта болезненная любовь к театру начинается.
Вот как понимал это ее сын: «Я много раз бывал за кулисами на спектаклях у мамы или на каких-то масштабных шоу, в которых она участвовала. И очень хорошо запомнил свои ощущения. После того как действо заканчивалось и зал, взрываясь, вопил: «Бра-а-а-а-во!!!» – у меня от этого мурашки бежали по коже, и пульсировала только одна мысль: «Я хочу также выкладываться на сцене до последнего, до разрыва аорты, а потом уходить, тяжело дыша и обливаясь потом, за кулисы. И чтобы все кругом восторженно говорили: «Молодец, ну ты вообще дал сегодня». Вот о чем я мечтал. И наверное, тяга к публичности была заложена на генетическом уровне, все-таки отец и мать актеры. И бывают в артистической карьере помимо непрестанного труда и психологической зависимости настоящие праздники души, и я не забуду, как мама выходила из театра радостная и воодушевленная, напевая, едва слышно, вроде только для себя, но весело пела: «Ах 'Эрмитаж'! Ах 'Эрмитаж'»!»
– Это ты отчего, мам?
– От жизни, сынок. Не стоит она на месте. Я вспомнила, как стала лауреатом Всесоюзного конкурса артистов эстрады. Первая премия. А за что? Я, конечно, придуривалась, играя грубую неграмотную проводницу поезда. Кривляюсь, сморкаюсь, вытирая нос воротником рубашки. А текст… Недавно вспомнила – жутко стало. Неужели я могла такое со сцены людям нести. А автор того текста до сих пор подобной халтурой пробавляется. Раньше более-менее скромничал, лишь глазами сверкал, выражал удовольствие собой и паузы делал длинные, намекая зрителям, что за ними какой-то особый смысл скрывается. Настолько тянул, что некоторые зрители начинали смеяться, веря ему. А теперь размордел и гордится собою, еще не сказав ни слова. А скажет – глаза отвинтит до максимума и, не дожидаясь реакции зрителей, задирает нос: «Ну как я сказал?! А?! А теперь я вам такое расскажу, такое…» И большей частью несет бред. Жалко его, остроумный был человек, но посчитал, что достиг всего, что можно, думать перестал и сейчас сам научился финансировать свой успех. Зал молчит, а он выбрасывает руку вверх, как победитель, и причмокивает, цокая языком, мол, смотрите, чего я выкинул. И говорить о нем не хочу. Не изменится он уже, а еще больше станет деградировать… Жаль…
Помню, как я в театре начинала… «Хармс! Чармс! Шардамс! Или школа
«Квартет для Лауры», «Зойкина квартира», даже «Безразмерное танго». Ведь я с него начинала. Скажи, сынок, ведь если бы не театр, меня не пригласили бы в кино, на съемки «Эзопа». Я когда была на просмотре, увидела себя на экране, даже глазам своим не верила. Табакова – вижу, Калягина – вижу, Гафта – вижу, а себя – не признаю. Красивая женщина. Говорит с чувством. Но вроде не я. В конце концов сама с собою согласилась – я это. Значит, доросла до этой роли. Жизнь движется, сынок. И у тебя будет роль – самая главная в жизни. Ради которой стоит жить. Но и другие не помешают, если яркие и значительные. Вот меня многие запомнили по эпизоду в «Моей морячке», хотя рядом, мою подругу, играла не кто-нибудь, а сама Гурченко. Живая легенда кино. А один режиссер… Очень известный… пригласил сниматься. Я без раздумий согласилась. Но смотрю, режиссер при встрече со мною смущается. Честный человек. Прямо сказал: «Я тебя взял, Люба, чтобы заработать деньги. А фильм выйдет дерьмовый». Не обманул. Я, снимаясь, и дерьма наелась, и деньги хорошие заработала. Без компромисса в искусстве жить трудно. Ты знаешь, моя любимая актриса – Раневская. Многие ее знают по «Подкидышу». А главная ее роль в фильме «Мечта» Михаила Роома. Как ему удалось пробить этот фильм, да еще во время войны – один Бог знает. Но пробил. И Раневская там сыграла бесподобно. Старую мать, собирающую гроши на осуществление проекта сына-архитектора. А проект провалился. И сын деньги прогулял. Она переживала, не один день, поседела, до корней волос, устроила сыну истерику. Но не оттолкнула от себя. Потому что он – сын. Этот фильм не стыдно будет показывать и через сто лет. Тема всем понятная и близкая. Из тех, что вечно живут в любой стране. И ты, Алеша, жди, жди своего фильма.
– А ты, мама, сколько лет уже ждешь? Ведь время бежит, как ты говоришь. Или я не прав?
– Прав, сынок. Многие считают, и я в том числе, что лучшая роль еще впереди. А так ли это? Моя лучшая подруга, которой я очень доверяю, утверждает, что свою лучшую роль, из вечных, я уже сыграла.
– В «Интердевочке»? В «Зойкиной квартире»? В «Квартете для Лауры»?
– Не угадаешь, сынок. «Зойкину квартиру» играли в десятках театров. И, не сомневаюсь, что там были Зойки не хуже меня, а может, и лучше. И Лаур во всем мире не сочтешь. А вот героиня фильма «Любовь с привилегиями» я одна. И другой может не быть и в другой стране.
– Как называется картина?
– «Любовь с привилегиями».
– Не слышал.
– Сначала называлась «Городские подробности».
– А кто авторы сценария?
– Брагинский и Черных. Отличные авторы и режиссер – Владимир Кучинский.
– И ты играешь главную роль?
– Вместе с Вячеславом Тихоновым.
– Со Штирлицем? А он другие роли играть может? Похлеще Штирлица?
– Может. И еще как. Сыграл гениально, поверь мне, сынок. «Семнадцать мгновений» сняты по заказу. И там много натяжек. С моей точки зрения. Кстати, моя подружка со мною согласна.
– Что ты, мама, Штирлиц – общепризнанный герой. Любимый в народе.
– Все так, сынок. Но если серьезно подумать, мог ли наш разведчик пробиться на такой высокий пост в фашистской Германии. В «Литературной газете», в юмористическом «Клубе 12 стульев» вышла очень смешная пародия на этот фильм. Там в правительстве Абвера все наши – и Геринг, и Гиммлер, и Геринг… Враг и фашист только один – Гитлер. Смешные ситуации возникают. Очень смешные. А судя по реалиям нашей жизни, Штирлица должны были убить.