Любовь — последний мост
Шрифт:
«Пес поганый! — подумал Филипп. — И ради этого погибли сотни людей, и еще не известно, сколько останутся калеками на всю жизнь!» Он перевел взгляд на Клод, но та все еще смотрела в пустоту невидящими глазами.
— Сорель, — неумолимо продолжал Ратоф, — после того, как мы удалили его из Франкфурта, постоянно находился под нашим контролем и наблюдением. Так нам стало известно — со всеми подробностями! — о его встрече с Томасом Хоппе в санатории «Лесное умиротворение» и о том, что Хоппе рассказал Сорелю.
— Нет! — вскричал Филипп.
— Тихо! — махнул на него рукой мэтр Марро. Ногти Клод впились в ладонь Филиппа.
— После этого стало ясно, что убит должен быть и сам Сорель, потому что теперь он знает всю правду. Однако вечером седьмого октября 1997 года перед отелем «Бо Риваж» в Женеве вместо него был убит другой человек…
Ратоф, словно исчерпав свои силы, опустил голову. Он дышал тяжело и прерывисто. Снова появилась рука в перчатке и подняла голову Ратофа за подбородок. Ратоф вскрикнул от испуга, а потом зачастил:
— Я принял к сведению, что одна из копий видеозаписи с моим признанием окажется в руках адвоката Сореля и о ней станет известно широкой общественности в случае, если с Филиппом Сорелем, Клод Фалькон или Максом Меллером из Ментоны случится неприятность, внушающая подозрения. Как только мы с дочерью окажемся на свободе, я подробно изложу в письменном виде руководству концерна «Дельфи» обо всем, случившемся здесь, и о сделанном мною признании…
Изображение пропало. Адвокат нажал кнопку на пульте. Несколько секунд никто не произносил ни слова.
Наконец, мэтр Марро прокашлялся и, сложив руки на огромных размеров животе, проговорил:
— Поздравляю вас, месье Сорель и мадам Фалькон! А также месье Меллера, которого я не имею чести знать. Иметь детей замечательно, правда?
Филипп уставился на него.
— О чем вы говорите?
— О вашем сыне Киме, о вашей обворожительной невестке. Вы, надеюсь, прочувствовали, какого рода подарок они оба вам сделали! Эта пленка гарантирует вашу полную безопасность. Я, увы, этой благодати лишен.
— Какой такой благодати?
— Детей, месье. Обе мои жены детей мне не подарили… Я с вами абсолютно честен…
Филипп вздрогнул.
— …я вам завидую, месье Сорель. В престранные игры играет с нами жизнь, не правда ли? Как долго вы считали Кима совсем пропащим человеком. Вы думали, что он вечно будет причинять вам одни неприятности. Да и эта хорошенькая особа ему ни в чем таком не уступит. Да, да, я тоже так думал, месье Сорель. А ведь я привык считать себя знатоком человеческих сердец и характеров.
Филипп попытался сказать что-то, но только махнул рукой.
— Да, это все от благодати, от истинной благодати, я понимаю вас, месье! Сейчас вы в такой
— Довольно! — резко оборвал его Филипп. — О’кей, у нас есть его признание. А почему оно у нас? Потому что Ким пожелал с нами расквитаться. Расквитаться.
— Его побудительные мотивы никакого значения не имеют. У нас есть копия признания Ратофа — и дело с концом!
— А оригинал? У кого он?
— Могу только предположить, у кого. И в этом я согласен с вашей очаровательной невесткой: он у конкурентов «Дельфи».
— И зачем же он им нужен?
— Чтобы шантажировать «Дельфи», чтобы «Дельфи» разорить. Или чтобы слиться с «Дельфи». Объединить свои усилия с «Дельфи» в каком-то направлении рынка. Возможностей много, — Марро указал на столик с телевизором и видеомагнитофоном. Я не собираюсь хранить эту кассету в своем сейфе здесь, это ненадежно, хотя сейф у меня первоклассный. Еще сегодня я — с охраной, конечно, — отвезу эту кассету в квартал ООН и помещу ее в сейфе Постоянного представительства Австрии.
— Куда-куда?
— В Постоянное представительство Австрии. Каждая страна — член ООН имеет в Женеве свое представительство или миссию. — Сидя в кресле, Марро отдал ему поклон. — Возглавляет такое представительство дипломат в ранге посла ООН. Я же обеспечиваю правовые и юридические интересы австрийского Постоянного представительства в Женеве. В его здании в цокольном этаже есть сейф с надежнейшей электронной защитой.
— Извините меня, мэтр, но одного вопроса я не могу вам не задать.
— Да сколько угодно вопросов, я ведь и ваши интересы представляю — так что, пожалуйста!
Маленькие умные, проницательные глаза Марро посверкивали на его гладком сытом лице.
— А мог бы кто-нибудь из «Дельфи» склонить вас к тому, чтобы вы передали им материал, — спросил Филипп. — Не сердитесь на меня…
— С чего это вдруг? — остановил его Марро. — С какой стати? Это вовсе не в моих правилах — обижаться на своих клиентов. А особенно на вас, которого я, признаюсь, впустил в свое сердце. Правильно ли я вас понял: не может ли кто-нибудь из «Дельфи», соблазнив меня огромной суммой денег, заполучить этот материал?
— Вы меня правильно поняли, мэтр. Могли бы они сделать это, ну, скажем… за пять миллионов?
— Долларов?
— Или марок.
— Не думаю, чтобы вы хотели оскорбить меня, месье Сорель.
— А за десять миллионов?
— Месье, если вы со мной вздумали шутки шутить…
— Ни о какой игре не может быть и речи! Значит, ни за пять, ни за десять миллионов долларов — нет! А за сто миллионов?
— Месье, — с чувством собственного достоинства проговорил Раймонд Марро, — оставим это!