Любовь против (не)любви
Шрифт:
— Да, верно, благодаря матушке, а потом — господину Марселю с госпожой Жийоной, — сказал Саваж. — У них дочь того же возраста, что и моя Теодора, им хорошо вместе.
— А почему Теодора не с вами? — не удержалась Катерина от вопроса.
— Потому что я разгильдяй, не очень-то умеющий заботиться о повседневных нуждах младенца, — пожал тот плечами.
— Так никто сразу не умеет, — сообщила она. — Всем приходится учиться.
— Наверное, — не стал спорить Саваж. — Но на юге да в семье ей намного веселее, чем со мной, честное слово. Впрочем, я навещаю её достаточно часто. И если когда-нибудь у меня тоже будет подобающий дом и семья — она будет жить со мной.
Учительское
— Жанно, но это же не всё, как мы все понимаем? — вкрадчиво спросил господин Лионель.
— Нет, — покачал тот головой. — Не всё. В моё окно постучали в ту ночь, когда мы приняли Тею в наш дом. Я открыл, но не увидел никого. Закрыл и попытался спать, но не вышло, и в окно стучали снова, и я открывал его ещё дважды — без толку, пока не догадался выбраться наружу и спуститься по стене вниз. И скажу я вам, вокруг стоял такой плотный туман, что вообще не понять, где находишься, и в том тумане даже очертания соседних домов не были похожи сами на себя, а вообще — неизвестно, на что, я таких домов отродясь не видел. Я пошёл к ближайшему мосту — меня как тянуло что-то, и там-то она меня и ждала.
— Она? — не понял Жиль.
— Она, — кивнул Саваж. — Теодора. Старшая, конечно же, маленькая спала дома под присмотром найденной срочно матушкой кормилицы. Так вот, она почему-то была в воде, как живая, и улыбалась, и говорила, что не хотела меня беспокоить, но её родные не приняли девочку, и поэтому она просит меня не оставлять её. Я, если честно, не сразу вообще понял, что происходит, но она была, так сказать, в здравом уме, понимала, что умерла, и не предлагала мне с ней отправиться. Наоборот — говорила, что только тогда найдёт её душа покой, когда она будет знать, что её дитя в надёжных руках. И попросила поклясться, что я не брошу ребёнка.
— А ты? — не отставал Жиль.
— А что я? Поклялся. Я б и без клятвы не бросил, но она так настаивала, — пожал плечами Саваж. — И… её не нужно было развоплощать или упокаивать, она сама поблагодарила меня и исчезла.
— А ты? — снова спросил Жиль.
— А я домой пошёл, и вообще был уверен, что мне всё это приснилось. А сейчас думаю — может, и нет.
— Может, и нет, — кивнул господин Лионель. — Возможно, это нам всем история о том, что когда любят — это не всегда насмерть. Когда ты поедешь к дочери?
— Через три дня собирался. После приёмного дня во дворце.
— Правильно, — кивнул тот. — Кстати, молодёжь, про приёмный день не забываем, Катрин, вас тоже касается. Послезавтра.
Катерина изумлённо посмотрела на Жиля, потому что она знать не знала ни про какой приёмный день, но тот сказал — потом расскажу.
А пока можно было отправить гостей по домам, и господин Лионель ещё и взялся доставить Саважа домой порталом, чтоб тот, как он сказал, загривок лишний раз не мочил, а коня потом заберёт. И подняться наверх, и закрыть за собой двери спальни.
Двор его величества Анри отличался от двора её величества Бесс в первую очередь тем, что туда никто не ездил каждый день просто так — на других посмотреть и себя показать. Приезжали только те, кому было назначено, и у кого во дворце были какие-то дела — государственные, либо — как-то связанные с жизнью короля и его семьи. А время от времени случался так называемый приёмный день — когда во дворец мог приехать каждый, принятый при дворе, приветствовать королевскую семью, встретиться с кем-нибудь нужным, пообедать и потанцевать. В разное время года такие приёмные дни случались то раз в неделю, то раз в месяц. Весной и летом, как объяснил Жиль, реже — потому что посевная и другие заботы, а его величество искренне полагает, что у его подданных должны быть дела в своих владениях, иначе зачем оно всё. Осенью, после сбора урожая, и зимой такие приёмные дни случались чаще — раз в неделю.
С момента представления Катерины королевской семье такого приёмного дня ещё не было ни разу. Жиль объяснил, что её официально представят при большом скоплении народа, но — после их свадьбы. А пока ей передано частное приглашение её величества посетить дворец вместе со своим женихом.
Ох, сколько народу набежало во дворец, придворным королевы Бесс такая толчея и не снилась! Катерина вцепилась в руку Жиля — потому что в какой-то момент испугалась, что потеряется. Впрочем, вскоре появился Жанно Саваж, и пристроился с другой стороны. Подмигнул Катерине и сказал — не пугайтесь, всё в порядке. Привыкните.
Она подумала — и вправду, будет надо — привыкнет. Школа на перемене тоже представляет собой то ещё зрелище — потому что крик стоит до небес и кажется, что всё вокруг тебя движется с невероятной скоростью во всех направлениях разом. И ничего, в этом хаосе Катерина всегда чувствовала себя нормально, более того, старалась быть в нём островком порядка и приглядывать, чтобы никто не убился. А здесь, по крайней мере, никто никуда не бежит, все чинно ходят и кланяются.
Король и королева были одеты невероятно торжественно, и принцы с принцессами — тоже. Тут же присутствовал и господин Лионель — в алом одеянии, и мастер Орельен — в приличном придворном наряде, и госпожа Жакетта, и некоторые другие знакомцы, и незнакомцы. Например, Катерину представили дядюшке короля принцу Жилю — тёзке её Жиля, великому магу и великому путешественнику, и отцу госпожи Жакетты. Лет ему было примерно как Катерине на самом деле, он передвигался, опираясь на посох, и ещё он был совершенно лыс, но оказался очень галантным кавалером и очень заразительно смеялся. Его супруга, принцесса Мадлен, выглядела ощутимо младше, Жиль шепнул, что она — тётка Жанно Саважа. А с сыновьями этой пары Катерина уже была знакома, они заглядывали к ним в гости.
Приём включал в себя торжественную часть, во время которой кого-то официально представили ко двору, кого-то утвердили в правах, а ещё его величество объявил о помолвке второго принца и герцогини из-за пролива. Принц был бледен и серьёзен, но Катерина его понимала — она ещё помнила, каково это было ей, когда оказалось, что она замужем за человеком, которого ни разу в глаза не видела. А для принцев иначе и быть не может, наверное. После же предполагались обед и танцы.
За обедом она сидела между Жилем и Саважем, оба они были к ней очень внимательны и то и дело спрашивали — чего бы ещё ей хотелось. Подзывали слуг, и те подавали и наливали. После обеда Саваж собирался остаться на танцы.
— А вы, дорогие родичи? — глянул он на них с Жилем хитро.
Катерина только вздохнула — она не умела танцевать. О чём и сообщила.
— Значит, не сегодня, — отмахнулся Жиль. — Эта часть уже не обязательна, идём домой.
Вот домой — это просто чудесно, потому что Катерина уже устала.
Они шли по длинному коридору, когда навстречу попалась группа молодых людей — человек пять, что ли, как будто помладше Жиля. И верховодил в группе невысокий худой парень, темноволосый и темноглазый, одетый весьма богато. Узорчатая ткань дублета вышита жемчугом и золотом, завитые перья на шляпе переливались всеми цветами радуги. Прямо так и читалось: «Я очень знатен и весьма богат».