Любовь против (не)любви
Шрифт:
Запах из-под повязки заставил двух помогавших девочек побледнеть и убежать на улицу. Катерина зажмурилась, зажала нос и присмотрелась. Бранвен ловко убирала из очень неприятной раны что-то, очевидно лишнее.
— Счастливец этот ваш мальчик — не так много внутренностей задето. Кишки — всегда неприятно, хоть у кого, но что поделать? Если мы созданы с кишками, значит — и они есть часть божественного замысла, — говорила Бранвен, а руки её не останавливались ни на мгновение.
— Что ж вы знаете о божественном замысле-то,
— Примерно ничего, — откликнулась она, — и не претендую на большее. Я ремесленник — знаю, что нужно сделать, и делаю это, да и всё. Но полагаю, что раз вот это создание появилось на свет и сколько-то лет топтало землю — значит, оно для чего-то нужно, и не мне с тем спорить, — она завершила работу и кивнула Катерине — накладывай, мол, повязку.
Катерина поспешила исполнить.
На обед выбирались по очереди. Две младших совы — так их про себя называла Катерина — справлялись ничуть не хуже, чем Бранвен. Они были столь похожи на неё, что сомнений не оставалось — дочери. Ну да, Мэгвин говорила, что у неё уже внуки. И все три — совы, и мать, и девочки. Интересно, сколько им лет?
В течение дня привезли ещё пятерых — не самых тяжёлых, но тоже нуждающихся в экстренной помощи. Командовал этим остатком отряда Джейми, и не успел он сойти с коня, как затребовал выпить и провести его к Робу немедленно. Но Роб спал, и Бранвен сказала, что спать ему нужно до завтра, о чём Катерина Джейми и сообщила, распорядилась вынести эля и предложила горячей воды.
— Что? — он посмотрел на неё, как на насекомое. — Ты не расслышала? Мне нужно поговорить с Робом, сейчас. Скажи ему.
— Какой непонятливый юноша, — заметила появившаяся из дома Бранвен. — А с рукой-то что?
И впрямь, левая рука у Джейми была перевязана выше локтя. Не самой чистой на свете тряпицей.
— Не твоё дело, — огрызнулся Джейми.
— Что же это, мальчика в семье совсем ничему хорошему не учили? — поинтересовалась Бранвен у Катерины. — Значит, пусть лечит свою руку сам.
А показавшиеся в дверях младшие совы внимательно осмотрели Джейми и захихикали.
— Чего смеётесь? — среагировал он.
— Какой красивый, правда? — спросила одна юная сова у другой.
Катерина пока так и не поняла, кто там Олвен, а кто Крейри.
— Правда. Но злой. Это зря, — ответила вторая.
Они подошли, осмотрели Джейми со всех сторон, тот только рот разинул.
— Эй, девки, чем так ходить, принесли бы еды!
«Девки» переглянулись и рассмеялись.
— Забавный, правда? — спросила одна.
— Ещё какой, — улыбнулась вторая. — Может его… взять с собой? Утащить в норку?
— Зачем тебе человек? Да ещё и не совсем здоровый, и лечиться не хочет. Глупый, наверное.
Ошалевший от такого обращения Джейми сделал попытку поймать хоть одну — но они с радостным смехом отскочили в разные стороны, и в руках гадкого мальчишки не осталось ничего.
— Эй, вы кто вообще?
Девы-совы снова засмеялись.
— Мы — вообще — твоя очень дальняя родня.
— А с родичами нужно было вежливым, ясно?
— Олвен! Крейри! Работать. А мальчик пусть сам разбирается, нужна ему рука или без неё тоже неплохо, — позвала из дома Бранвен.
Джейми зашёл в дом, увидел масштабы разрушений, то есть — врачебной деятельности, попытался пробраться к Робу, но тут уже Бранвен не стерпела.
— Сядь! — приказала, и тот мгновенно упал на лавку, только глаза расширились.
Она позвала Дейзи и ещё кого-то, чтоб отшнуровали рукав дублета, и развязали шнурки на манжете сорочки, но оказалось, что рукав сорочки порван, испачкан кровью и грязью и присох. Тогда Бранвен ощупала рану, как поняла Катерина — уменьшила чувствительность, и резким движением оторвала засохший лоскут. Джейми заругался.
— Не можешь аккуратнее — не трогай вовсе!
— Решил, что без руки тебе будет сподручнее? — поинтересовалась Бранвен.
— С чего без руки-то? — вскинулся тот.
— А с того, что рана должна оставаться чистой, чтобы хорошо зарасти, — ворчала Бранвен. — Помогите ему снять дублет и сорочку.
— Зачем ещё? Эй, не трогайте меня, девки! — и добавил пару эпитетов «девкам».
— А ну замолчи! — Бранвен так глянула на гадёныша, что тот только рот разинул и часто задышал. — Надоел уже, право слово. Ты всегда такой трепливый? Особенно о том, в чём ни крупицы не понимаешь? Угомонись уже, или сейчас приморожу тебе язык на неделю, ничего не сможешь сказать, кроме «Отче наш»!
Где-то позади усмехнулся отец Томас.
Джейми, видимо, понял, что спорить бесполезно, и позволил помочь себе раздеться. А Бранвен осмотрела раненое плечо, и — чистила, стягивала края, бинтовала заново. После чего отправила его поесть.
Завершили к вечеру. Кажется, дальше уже оставалось только обрабатывать и менять повязки. Тоже немало, но хоть не помрёт никто ни от кровопотери, ни от сепсиса. Лекарская команда выбралась во двор — сели на выставленные туда лавки и смотрели в темнеющее небо.
— Спасибо вам, — сказала Катерина. — Мы бы не справились.
— Справились бы, но — с потерями. А так нам удалось обойтись без них, — проговорила Бранвен, было видно, что она тоже устала, хоть и держалась весь день, словно железная.
— Поешьте, госпожа, — Петронилла вынесла поднос с хлебом, копчёностями и сыром.
— Не откажусь, благодарю, добрая женщина, — кивнула Бранвен.
В мгновение ока на улицу вытащили пару столов и накидали на них тарелок и ложек, принесли пирогов, похлёбки и эля. Даже разговаривать не было сил, просто сидели, дышали теплом летнего вечера и ели.