Любовь расширяет вселенную
Шрифт:
– Ты промокнешь! – говорю я. – Придется снимать платье и ходить голой.
– Ну и что?! Буду ходить голой по пшеничному полю! Что может быть лучше?
Я тоже усмехаюсь. Беру тебя за руку, но ты, не пройдя по тропинке и десяти шагов, вырываешься и бежишь вперед.
– Здесь так хорошо! – кричишь ты.
Мы одни, одни посреди огромного бледно-золотого пшеничного поля. Жаркий и пыльный запах лета разлит в воздухе, стрекочут кузнечики, и вздыхает легкий теплый ветер. Небо над нашими головами чистое и лазурное, а в западной его части низко висит огромное сияющее солнце. Мне кажется, что оно неслышно звенит, и что его лучи легонько толкают меня, пытаются заставить лечь на землю, раскинуть руки и впитывать солнечное тепло…
– Здесь так хорошо! – снова звенит твой голос. Ты уже отбежала далеко от меня.
– Куда ты? – кричу я. – А ну, возвращайся!
– И не подумаю! Догоняй!
– Думаешь, не догоню?
В ответ я слышу твой игривый смех. Когда ты чувствуешь себя счастливой, ты веселишься просто и искренне, как маленькая девчонка, и я влюблен в тебя в эти минуты особенно сильно.
– Конечно, не догонишь! Ты неуклюжий! Неуклюжий, как медведь!
– Ну сейчас ты у меня получишь!
Я яростно рычу и бросаюсь вперед, стараясь своим приближением создать как можно больше шума. Мне хочется догнать тебя, схватить на руки и подбросить в воздух… Поймать, и чтобы ты обвила руками мою шею, поцеловала меня, и мы бы стояли, сомкнувшись губами долго-долго…
Но ты вдруг ойкаешь и падаешь на землю – и я, неловко взмахивая руками, торможу бег, чтобы не пролететь мимо. Ты снова болезненно и с досадой вскрикиваешь.
– Что с тобой? Что случилось? – я падаю на землю рядом с тобой, хватаю тебя за плечо. – Больно?
– Камень. Камень поперек дороги… – морщась, отвечаешь ты. – Вот, споткнулась, смотри. Колено…
На твоем колене свежая ссадина – споткнувшись, ты ударилась о мелкие камешки тропинки. Ссадина неглубокая, но тебе наверняка больно. Мне становится жаль, что мы так бездумно носились по этому полю.
– Вот ведь… – качая головой, говорю я. – И промыть нечем.
– Ничего, – ты махаешь рукой и улыбаешься. – Дождь пойдет, промоет. Какая мелочь!..
Ты опираешься на мою руку и встаешь. Осматриваешься вокруг, и я вижу, как на твоем лице снова появляется веселое, дерзко-бесшабашное выражение. Тебе хочется быть веселой и ни на что не обращать внимания, даже на больное колено.
– Смотри, туча уже намного ближе, – говоришь ты.
Это действительно так. Туча стала ближе и темнее… и уже слышен далекий рокот грома. Скоро, минут через пятнадцать-двадцать золотое поле накроют серо-голубые прохладные струи дождя.
– Вон, видишь? – ты указываешь рукой в другую сторону. – Смотри! Там какое-то здание! Пойдем туда, переждем грозу.
Я пожимаю плечами.
– Да ведь оно чье-то… Нас и не пустят.
– Да брось ты! Пустят! Сами войдем! Пошли, – ты бесцеремонно хватаешь меня за локоть и, слегка прихрамывая, влечешь за собой. Я улыбаюсь. Мне хочется тебе потакать в моменты, когда ты становишься такой веселой и бесстрашной. Да и действительно, в грозу лучше не быть в чистом поле…
Это здание – какой-то хозяйственный амбар. Большая приземистая постройка с серыми стенами и неровной дощатой крышей, узкими окнами с кое-где треснувшими стеклами. Рядом стоят еще несколько небольших домишек, но похоже, что там никого сейчас нет. Нет машин, нет собак – странно, но по всей видимости, нас не собираются ни встречать ни прогонять.
Ты подходишь к деревянной двери и толкаешь ее. Она со скрипом сдвигается с места, но застревает, уцепившись рассохшейся доской за бугристую землю.
– Ну, что стоишь? Я хочу туда! – весело кричишь ты.
Рассудок, шевелящийся во мне, стремится удержать… но я понимаю, что не хочу перечить. Мне нравится быть твоим большим защитником, тем, кто сломает для тебя эту дверь и проведет тебя куда ты хочешь. Я мощно наваливаюсь плечом на створку – и дверь, пропахав борозду в земле, открывается.
Мы входим внутрь.
– Здо-орово! – тянешь ты, осматриваясь.
Это зерновой амбар, большой склад, где за дощатыми заграждениями навалены целые горы пшеничного зерна. В воздухе стоит запах муки и нагретой соломы, жарко… Солнечные лучи проникают через худую крышу и косыми полосами прошивают кружащуюся пыль.
– Здорово… – повторяешь ты. – Правда ведь, здорово?
– Да, – отвечаю я, улыбаясь. Я тоже никогда не бывал в таком месте.
– Здесь так романтично. С детства мечтала попасть в такой амбар вместе с парнем.
Я смеюсь.
– С любым парнем?
– Ну уж нет! Только с любимым!
Ты вдруг тесно прижимаешься ко мне, и я вижу прямо рядом со своим лицом твои блестящие, потемневшие в тени амбара глаза.
– Ты ведь тоже об этом сейчас подумал? – шепчешь ты. – Правда? Да?
Это правда, я действительно об этом подумал. Я смотрю ей в глаза, и сердце начинает биться в предвкушении.
Мы идем к ближайшей зерновой горе, и я вдруг подхватываю тебя на руки. Ты вскрикиваешь, хотя этот крик больше похож на стон удовольствия; и твои руки сразу же начинают гладить мою спину. Ты смотришь на меня, и я вижу, как ты быстро облизываешь внезапно пересохшие губы.
Раздается удар грома – уже близко. Солнечные лучи движутся в пыльном воздухе. Я часто дышу…
– Поцелуй меня, – шепчешь ты, почти неслышно, одними губами. – Быстрее! Ну?!
Я захожу на вершину зерновой горы, держа тебя на руках. Ноги проваливаются в зерно, я с трудом удерживаю равновесие. Но в то же время мне кажется, что я – мифический титан, и что нет предела моей силе.
– Ну давай, что же ты медлишь?! – снова подгоняешь ты, и я чувствую, как твое тело волнообразно изгибается у меня в руках.
Во мне разгорается какое-то первобытное чувство. Я бесцеремонно бросаю тебя в зерно. Опускаюсь сверху и резким движением, ухватившись за бретели, разрываю твое светлое платье.
Ты снова вскрикиваешь – на этот раз уже в полный голос, громко и дерзко. Твои руки хватают меня за плечи, подтягивают меня к твоей груди, нетерпеливо срывают рубашку…
И вот снова раскатисто гремит гром. Ему отвечает размеренный как будто барабанный бой, переходящий в низкий гул – сперва слабый, затем набирающий силу. Все громче и громче. Весь мир погружается в этот победный гул, и его звук заглушает даже твой ритмичный стон…