Любовь с первого ритуала
Шрифт:
О, темные силы! Неужели теперь каждый раз, глядя на своего наставника, я буду вспоминать его неодетым? На такое не подписывалась. Как жить-то теперь? Вечно опустив глаза в пол? Так не только Виларда, вообще ничего не увижу. Я представила, как спотыкаюсь и падаю всякий раз, когда он появится в поле зрения, и тяжело вздохнула. Лучше бы меня проклял кто! Каким-нибудь маленьким нестрашным проклятием.
– Рассказывай, – велели мне. – Вряд ли ты решила соблазнять меня таким странным способом – влетая через окно в мокром пальто. Так что не вздумай врать. Что случилось?
– Лесенка у вас хлипкая,
Вилард удовлетворенно кивнул. Похоже, и самостоятельно сделал вывод, что я спускалась и поднималась по той лесенке. Для этого сообразительность сыщика Блэка не нужна. Любой, кто не круглый дурак, догадался бы.
– Куда ты ходила?
Убить меня не грозится… Если и злится, то гораздо меньше, чем вечером. Я перевела дыхание и вдохновенно выложила свои новости. В конце концов, должен он узнать, что я действительно кое-что смыслю в расследованиях и достигла некоторых успехов.
Вилард выслушал меня внимательно и ничего не сказал. По поводу моих успехов. Будто они вовсе не считаются. А так-то кое-что сказал, кто бы сомневался.
– Марш наверх! И до рассвета носа из комнаты не высовывай. Утром мне на похороны идти. Подниму тебя рано. Из вредности.
– На похороны? – важно осведомилась я. – Не стоит вам на них появляться. Одна схожу.
– Это почему? – удивленно приподнял он бровь.
– Как почему? Преступники обычно приходят на похороны своей жертвы. Убедиться, что мертвец окончательно мертв, или просто полюбоваться на дело своих рук. Человека убить, знаете ли, не так легко, тут каждый гордиться будет проделанной работой.
Он хмыкнул:
– Интересные у современных дев взгляды на жизнь.
Это замечание я проигнорировала.
– Поймите, вам на похороны никак нельзя. И без того подозревают.
– Если не приду, станет еще подозрительнее. Я допрашивал покойного, обязан проводить его в последний путь.
Дурацкие традиции, кто их придумал?
– Я все равно пойду. Мне необходимо очертить круг подозреваемых. Азы сыщицкой работы.
– Очерчивай, сколько душе угодно. Но на похороны полгорода соберется. Успеешь за всеми следить?
– Неужели господин Бурдон был таким популярным? – расстроилась я. – Вы говорили, тип он крайне неприятный.
– Неприятный, только не забывай, что его убили. А у нас в городе событий негусто. Не сомневайся, народу ожидается много.
Наставник меня не обманул. Ни в чем. Поднял ни свет ни заря. Казалось, я только коснулась головой подушки и вот уже его строгий голос за дверью громко велит:
– Вставай, не залеживайся. Нечего было гулять по ночам!
В том, что касается массовости грядущего мероприятия, тоже сказал правду. Когда мы пришли, на площадке за воротами кладбища яблоку негде было упасть. Впрочем, нам это ничуть не помешало… В том месте, где мы встали, тут же образовалось свободное пространство. Неудивительно. Единственного в городе некроманта и раньше-то побаивались, а уж теперь, когда он может оказаться еще и убийцей, почтительного ужаса в глазах горожан прибавилось.
Похороны были пышными, с музыкантами, играющими скорбную мелодию, морем цветов и столь затянутым началом, что я успела рассмотреть всю собравшуюся толпу. Да уж, за всеми не проследишь… С такой задачей даже сыщик Блэк не справился бы.
Засунув прихваченную из дома белку поглубже за пазуху пальто, я отыскала взглядом несчастную вдову, которая сменила предыдущее черное платье на новое, более шикарное.
– Неплохо она подготовилась к трауру, – шепнула я Виларду. – Такие платья за один день не шьются.
– Ее муж был стар, – тихо ответил он, – мог скончаться в любой момент по совершенно естественным причинам. Возможно, она давно готовилась.
Наставник был прав, и мне это ужасно не нравилось. Не только потому, что он мешал мне от души подозревать главную подозреваемую. Но и просто так, с чего он вообще постоянно прав? Непорядок.
Перед вдовой на постаменте стояла красивая кованая урна, куда, очевидно, пересыпали господина Бурдона из невзрачной коробочки. Возле нее и надо искать тех, кто был близок с покойным. Двоих кандидатов я приметила сходу – высокого тощего парня с вытянутым грустным лицом и мою старую знакомую Бонну Крауз, ту самую хозяйку общежития. Сегодня прическа на ее голове была еще выше, будто моя белочка не устроила ей «стрижку газона». Впрочем, только издали это монументальное сооружение можно было принять за прическу. Сразу ясно: парик. Может, и в прошлый раз парик был, но поестественнее?.. Тогда моя белка не такая уж вредительница, просто не смогла стерпеть подобное преступление против стиля.
Бонна держала грустного спутника за руку, посматривая на молодую вдову так, словно та заняла все комнаты общежития и не платит за аренду.
– Кем покойному приходится госпожа Бонна? – тихонько спросила я у Виларда. – И почему она такая злющая?
– Это его первая жена. А рядом с ней их сын.
О, тоже наследнички. Очень подозрительные.
– Странно, что она всего лишь хозяйка общежития, когда у ее бывшего мужа было немеряно деньжищ. Неудачный развод?
Наставник поморщился:
– Не люблю сплетничать.
– Даже для спасения собственной жизни? – сурово спросила я.
– Поскольку сплетничать я не люблю, то и рассказывать мне нечего.
Нет, ну вы его послушайте! Вопиющая незаинтересованность в обелении своего доброго имени… Я открыла было рот, собираясь это высказать, но он нахмурился и приложил палец к губам. Разве что не шикнул на меня. Мол, болтать на похоронах невежливо, хоть церемония пока и не началась.
Между прочим, здесь не я одна была невежливой. Поодаль от основной толпы крутились две бойкие старушки, переговариваясь приглушенными голосами и ахая. Эти точно сплетничать любят. Вот к ним и подойду!
Я ненавязчиво протолкнулась к потенциальным источникам информации, пристроилась сбоку, развесив уши.
– …недолго-то Стефке красоваться осталося, – расслышала обрывок фразы первой старушки, – поговаривают, что шиш – вот ее наследство.
– Нечиво чужих мужей уводить было, – поддакнула ей вторая, – духи всё видють.
– Мне она тоже не нравится, – совершенно искренне вставила я.
Сплетницы встрепенулись, словно забыли, что они на кладбище не вдвоем.
– Ты хто? – поинтересовалась та, что постарше, сморщенная как изюм.