Любовь с первого ритуала

Керлис Пальмира

– Я пришла вас спасти. Идемте!

– Куда?... – выдавил Вилард.

Логичный вопрос. Но я все предусмотрела.

– Пустимся в бега. В этом замшелом городке еще пожалеют, что вас оговорили! Мы заставим их сотрястись от величия темных сил! А пока спрячемся в лесу, под защитой вашего инфернального бегемота.

– Что?... – Он озадаченно моргнул. – Какого бегемота?...

– Простите, я образно выразилась. Не хотела обзывать ту тварь, которую вы призвали и подкармливаете на болотах для каких-то

своих тайных целей. Неспроста же каждый день туда с сумкой ходите!

Вилард молча отставил чашку на поднос, а поднос – на кровать. Наконец-то встал. Оглядев ораву чучел, устроившихся на обломках стены, он тяжело вздохнул.

– Скорее, уходим, – поторопила я, – в любой момент на шум сбегутся….

Не договорила. Решетка отворилась, в камеру ввалились полицейские. Всего двое, пф-ф-ф-ф. Но с табельными пукалками…. Приспешники, в бой! Толком не успела скомандовать, а мои воины уже оскалились и зашипели. Вилард отмер и сложил руки в магическом пассе. С его губ слетело короткое заклинание, и вся пушистая банда свалилась смирными мертвыми чучелами.

Эээ?...

Я потеряла дар речи.

Бэллочка поджала уши и неподвижно рухнула в общую кучу.

Предательство! Мой собственный наставник! Мою собственную белку! Это как вообще? Я уже была готова наброситься на спасенного некроманта с кулаками, но тут увидела, как Бэллочка открыла глаз, зыркнула по сторонам и тут же его закрыла.

Это она молодец! Притвориться мертвой, а потом, когда враги расслабятся, наброситься на них – отличная тактика.

– Опустите оружие, – велел полицейским Вилард, и те послушались, – тут больше нет никакой опасности.

Полицейские выполнять это распоряжение не торопились. Испуганно поглядывали то на разрушенную стену, то на мою мертвую армию. Вот же непонятливые! Эдак они и пристрелят Виларда – при попытке бегства.

Пора было вмешаться.

– Он невиновен! – закричала я. – На самом деле убийца… Убийца бармен Филон!

Затевать разговор было слегка несвоевременно, но не позволять же наставнику погибнуть. Тогда получится, что я зря его спасала.

– Ну да, – не стал спорить полицейский, седой и с залысинами, – Он только что явился в участок и во всем сознался, его сейчас допрашивают.

Что?! В смысле – сознался?

– Вот и славно, – сказал Вилард, будто не его несправедливо арестовали. – Тогда мы пойдем. Простите за разрушения. Уборку и ремонт я оплачу.

– Дело не в причиненном ущербе, – не согласился полицейский помоложе и понаглее. – Это нападение….

– Это. Досадное. Недоразумение, – отчеканил наставник, и представитель попранного мной закона замолчал, будто подавившись словами. – Продуктивного вам остатка ночи.

Пока меня не передумали отпускать, я попятилась к обрушенной стене, но Вилард ухватил за локоть и допятиться не дал.

–

На улицу мы пойдем нормально, через дверь, – поставил он меня перед фактом и, бросив печальный взгляд на недопитый чай и недоеденные печеньки, шагнул из камеры в коридор.

Я на секунду задержалась и тихонько свистнула Бэллочке. Та сразу поняла, что хватит притворяться трупиком, и молнией метнулась ко мне. Заскочила на руки и спряталась за пазуху. Тогда я и вышла в коридор. В разрушенной камере мне точно делать было нечего, тем более что Вилард уже утопал вперед и на ходу раздавал этим двум полицейским указания:

– Умертвий собрать в мешок и принести к моему дому. Можете не бояться, они качественно обездвижены. А вот упокоить их надо по всем правилам. Займусь этим после.

Я шла и удивленно оглядывалась по сторонам. Странно, вроде бы моя армия ломала только одну стену, а обрушенными оказались несколько. Видимо, здание очень уж старое и строили не на совесть. Или какие-то неучтенные зайцы продолжили штурм, не ограничившись камерой, команды «Отбой» ведь я не давала… То тут, то там в стенах зияли дыры, где-то двери сорвало с петель.

– Сказал же, ремонт оплачу, – мрачно обещал Вилард возмущенным полицейским.

Опять у него из-за меня сплошные траты… Но чувствовать вину и неловкость что-то никак не получалось. Я собой гордилась: правильно убийцу угадала! То есть, конечно же, вычислила.

Возле одной дыры в стене я притормозила. Там шел допрос! Понурый Филон сидел за столом напротив сурового полицейского, опустив голову, и мял в руках перчатку со словами:

– Услыхал, что некроманта арестовали.… А это не он.… Не могу я иначе….

Мне пришлось хорошенько прислушаться, чтобы разобрать его бубнеж.

– Я спать вчера лег и сон видел, что стою над телом господина Бурдона. В нем – нож, на полу кровь. И вроде бы нож этот я принес. Хорошо помню, как держал его в руках, а на руках были перчатки. Проснулся, выдохнул: ну и приснится же такое! А потом раз – и понял. Это не просто приснилось, я и в самом деле там был. И стоял, и наяву все видел.

– Что же ты сделал потом? – хмуро спросили его.

– Домой пошел. Еще ночь была. Рубашку постирал, пятно на ней было какое-то грязное.

– Кровь, поди!

– Нет, то ли грязюка, то ли сажа. Подумал: вот же уляпался где-то. Да и спать лег.

– А о том, что ты человека убил, не думал?

– Нет, вообще не думал. Забыл… Как корова языком слизала.

– Забыл, значит, – с ехидцей ввернул полицейский. – Ну да, сущая мелочь. Может, ты еще кого убил и тоже забыл?

Захотелось стукнуть гада в погонах, очень уж жалко стало Филона. Такой он был растерянный и несчастный.

– И за что ты его? – продолжался допрос.