Любовь с сюрпризом
Шрифт:
— Никогда. Это шампунь.
Она направилась к корзине с яйцами, собираясь взять оттуда несколько штук.
— Не верю. — Он подошел к ней и приблизил лицо к ее волосами. — Ты пользуешься каким-то особым травяным шампунем…
— Им пользуется полмира.
— Это розмарин? — Он по-прежнему тянулся к ней, словно под действием магнита.
В ответ она попыталась отстраниться. Но Джона взял ее за плечи, наклонился и коснулся щекой нежной шеи. Его близость по-прежнему сводила ее с ума, как и много лет назад…
— Лимон и мирт, — очнувшись от сладких чар, резким голосом произнесла
— А что такое мирт?
— Кустарник с мелкими белыми цветами. Кстати, он растет рядом с домом в саду. И если тебе интересно, можешь сходить полюбопытствовать.
Она отвернулась, взяла приготовленный для жарки кусок рыбы, собираясь заняться им, и перевела разговор:
— Если ты хочешь принять душ, то я немного подожду с завтраком.
Да уж, пожалуй, сейчас холодный душ не помешал бы. Мысли о Грейс преследовали его всегда и повсюду. Одно ее присутствие выводило его из равновесия.
— Все-таки я сначала поем.
Он присел на стул, наблюдая за ней. Грейс несколько преувеличенно суетилась вокруг стола, избегая его взгляда. Потом спросил, как ни в чем не бывало:
— Ну, так куда мы пойдем прогуляться с Поузи после завтрака?
От неожиданности Грейс чуть не выронила рыбу из рук.
— Я с Поузи пойду прогуляться, а ты можешь воспользоваться моим фургоном, — язвительно ответила она, сделав ударение на словах «я» и «ты».
Джош молчал, и Грейс состроила гримасу.
— Хотя нет. Магнату не пристало кататься на фургоне, поэтому возьми из гаража автомобиль Фебы. Сколько тебе поджарить яиц?
— Одно. Я пойду на прогулку вместе с вами, Грейс. Последние три дня я провел в самолетах, поэтому мне нужно размять ноги.
Рука Грейс дрогнула, разбивая яйцо на горячую сковородку, и капля раскаленного масла попала ей на запястье. Она ойкнула.
— Обожглась? — Не дожидаясь ответа, Джош взял Грейс за руку, подвел к мойке, подставил ее запястье под струю холодной воды.
— Я испачкала плиту…
— Не беспокойся, я все сделаю сам.
Он убрал сковородку с плиты и осторожно вытер подгоревшую яичную массу с конфорки. Грейс выключила кран с холодной водой.
— Грейс…
— Со мной все в порядке. — Она провела рукой по волосам. — Мне нужно приготовить постель для твоей матери. Она приедет сегодня утром? Кто-то же должен быть в доме, чтобы встретить ее. Может, даже лучше будет остаться здесь, потому что она захочет увидеть Поузи.
Внезапно у Грейс промелькнула мысль, что и она, и Джош имеют меньше всего прав на ребенка.
— Понятия не имею, что взбредет в голову моей матери по поводу ребенка. Но ждать от нее проявления теплых чувств к внучке вряд ли стоит. Она все всегда делает только ради собственной выгоды.
Грейс уставилась на него во все глаза:
— Неужели ты настолько ненавидишь свою мать?
— Совсем нет, — возразил он, вытирая плиту насухо. — Если бы я ненавидел ее, то не переживал бы так сильно из-за ее отъезда.
Ему с раннего возраста пришлось свыкаться с тем, что люди чаще всего потакают собственным желаниям. Его отец оставил семью ради молоденькой любовницы. Джош, бессознательно подражая отцу, бросил Грейс, а потом женился на женщине, с которой его связывала только плотская страсть.
— Я тоже пыталась возненавидеть свою мать, — произнесла Грейс. — Мне казалось, что так легче ее забыть. Но память хранит только хорошие воспоминания.
— Что же ты помнишь? — Джош принялся готовить яичницу.
— Мать научила меня тому, чем я сейчас зарабатываю на жизнь. Она искусно плела украшения, а потом продавала их на рынке. Однажды она продала бисерное колье, которое я сделала для себя.
— Это тоже хорошее воспоминание? — удивленно спросил он.
— Конечно, ведь я впервые создала что-то стоящее, за что мне заплатили приличные деньги. — Грейс посмотрела на него. — Я почувствовала себя значимой. Уверена, что ты тоже испытывал незабываемые ощущения, подписывая свой первый контракт, Джош. Тем более что, вернувшись домой, я сделала себе точно такое же.
— И все равно твоя мать не должна была продавать его, раз ты сделала это украшение для себя. — Он недоверчиво хмыкнул. — Если это и есть твои хорошие воспоминания, боюсь даже представить, какими были дурные.
Грейс вспомнила о том, как они с матерью голодали, сидели в холодном доме. Дурные воспоминания были связаны не с матерью, а с другими людьми…
— Самое плохое заключалось в том, что были такие, кто мог наорать на нас с матерью и выгнать на улицу посреди ночи. — Она рассеянным взглядом следила за тем, как жарится ветчина на дорогой сковородке. Сейчас такая посуда стала для Грейс обычной кухонной утварью. — Я никогда не знала наверняка, где мне придется ночевать, и где я проснусь утром. В школе мне доставались самые обидные насмешки. Особенно после того, как однажды полиция увела мою мать. Причем только за то, что она задала трепку какому-то мальчишке, разбившему ветровое стекло ее фургона, который служил нам домом. Мне приходилось прятаться в лесу, чтобы меня не схватили полицейские и не отправили в приют…
Она умолкла, вспоминая, как все-таки попала туда, после чего Майкл и Феба приехали за ней. Джош некоторое время молчал, шокированный ее рассказом.
— Почему ты не говорила мне об этом раньше? — Он налил сок в два стакана и один протянул ей. — Я знал только, что твою мать обвиняли в склонности к бродяжничеству, И что Феба забрала тебя из приюта, взяв с матери обещание отказаться от тебя. Но остальное слышу впервые. Я думал, что ты доверяла мне, как другу, Грейс.
— А ты сам разве был со мной откровенен тогда? — с вызовом спросила она. — Сомневаюсь.
— Я рассказывал все, что считал нужным. Думаешь, я перед кем-то, кроме тебя, раскрывал душу?
Грейс вспомнила, как через несколько недель после того, как отец Джоша оставил семью, его мать укатила с любовником в Японию, откуда прислала письмо. Джош, едва взглянув на конверт, тут же разорвал письмо, не читая. Грейс удивленно ахнула, а он равнодушно произнес:
— Это от моей матери. Извини, ты, наверное, хотела взять себе марки с конверта.
Хотя Джош притворялся равнодушным, но дрожь в голосе и закипевшие в глазах слезы выдавали его. В порыве жалости Грейс обняла друга своими топкими руками и прижала к себе, а он беззвучно расплакался горькими слезами.