Любовь шевалье
Шрифт:
«Наконец-то! Удалось! — торжествовала королева. — Ты выдала себя, гадюка! Тебе все известно! Ну так что ж… В мой секрет были посвящены трое: Жанна д'Альбре, Марийяк и Алиса. Жанна умерла, теперь очередь за остальными…»
Екатерина вскинула глаза, поднялась и запечатлела на лбу Алисы нежный поцелуй.
— Дочь моя, я верю вам! Вы поможете мне обрести сына… До встречи, Алиса, до вечера! Но пока вы — моя узница, оставайтесь здесь, за вами придут.
Королева удалилась, а Алиса замерла в почтительном поклоне. Не столько правила этикета, сколько нахлынувшие чувства не давали ей вскинуть голову.
— О любимый! — вскричала дрожащая Алиса, оказавшись в одиночестве. — Скоро мы будем счастливы!
Глава 17
ЛЕТУЧИЙ ОТРЯД КОРОЛЕВЫ
(ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Часы пробили десять. В Лувре в атмосфере всеобщего ликования подходил к концу первый день блистательных, торжеств, устроенных в честь исторического события — свадьбы Генриха Наваррского и Маргариты Французской. А темные улицы вокруг Лувра уже погружались в сон.
После десяти вечера храм Сен-Жермен-Л'Озеруа тонул во мраке. Лишь в одном из боковых приделов над небольшим алтарем были укреплены четыре факела, заливавшие мерцающим светом эту часть собора. Если бы кто-нибудь заглянул в это время в храм, то надолго запомнил бы удивительную картину, открывшуюся его взору. Но вряд ли тут мог оказаться запоздалый прохожий: все двери храма были заперты, к тому же снаружи, затаившись в ночной тьме, каждую из них охраняли три-четыре человека. Эти люди получили указание прогонять любого, кто рискнет приблизиться к собору. Впрочем, кое-кого они все-таки впускали внутрь. Эти загадочные пришельцы особым образом стучали в дверь, после чего слышался звук отодвигаемых засовов и дверь приоткрывалась…
В освещенный придел набилось уже человек пятьдесят; здесь были одни женщины. Они расположились у алтаря полукругом, в пять-шесть рядов и тихо переговаривались между собой. Но с губ их срывались отнюдь не слова молитв. Порой ровный гул голосов заглушался радостным хохотом, то и дело раздавались чьи-то резкие выкрики.
Все пришедшие в храм женщины были совсем юными: самой старшей было не больше двадцати. Все блистали красотой и роскошью нарядов. Лица этих девушек поражали дерзостью и надменностью. Некоторые дамы казались ослепительно прекрасными; внешность таких женщин часто порождает в сердцах мужчин отчаянную и безответную страсть.
У всех дам из-за корсажей выглядывали маленькие кинжалы в ножнах из черного бархата — шедевры искусства мастеров-оружейников. Рукоятка каждого кинжала имела форму креста, в центре которого сияло единственное украшение — восхитительный рубин. В полумраке храма пятьдесят рубинов на корсажах у девиц горели зловещим огнем.
Пробило десять… Внезапно гул голосов стих, послышалось легкое шуршание шелка, и глаза всех собравшихся устремились к главному алтарю…
«Ее Величество… Ее Величество!..»
Все вскочили и низко поклонились. Из глубины храма, наверное, из ризницы неторопливо выплыла Екатерина Медичи. Она была вся в черном. Длинное вдовье покрывало, накинутое на голову, не позволяло разглядеть ее лица. На голове тускло сверкала старинная корона из потемневшего золота. Екатерина проследовала мимо девиц и преклонила колени перед алтарем. То же сделали и фрейлины. Затем торжественно и спокойно, словно привидение, королева встала на ноги и поднялась по ступеням алтаря.
Здесь Екатерина отбросила с лица вуаль и повернулась к девушкам. Те, будто завороженные, не сводили с нее глаз, не смея вздохнуть и трепеща от какого-то неведомого ужаса. Королева неспешно оглядела замерших перед ней фрейлин. Выражение их лиц порадовало ее. К ней было приковано пятьдесят потрясенных взоров. Девушек точно околдовало то представление, которое она тут устроила. Екатерина ощутила их дрожь и даже порозовела от удовольствия, почувствовав свою власть над ними. Да, могущественная королева разволновалась:
Внезапно Екатерина вспомнила день сражения при Жарнаке; это было три года назад. Тогда королева и ее фрейлины устроили танцы прямо на поле боя. Они плясали под звуки виол, и молодые девы хохотали, спотыкаясь о тела раненых и пачкая юбки в кровавых лужах. А пение виол сливалось с грохотом пушек: пока королева и фрейлины резвились, армия добивала отступавших гугенотов.
Стайка танцующих девушек вдруг наткнулась на гору трупов у подножия холма: триста гугенотов были изрублены солдатами короля. Те полностью уничтожили весь род старого сеньора де Ла Верня: самого восьмидесятилетнего главу семьи, его детей, внуков, правнуков, братьев и кузенов… И разгоряченные пляской фрейлины принялись водить вокруг изуродованных останков веселый хоровод.
Кровь и музыка! Мертвецы и возбужденный хохот! Гибель и любовь! Екатерина обожала такие отвратительные контрасты. И сегодня летучий отряд королевы замер перед своей повелительницей под сводами тихого и мрачного храма. Однако Екатерина пригласила сюда не всех: из ста пятидесяти фрейлин она отобрала только пятьдесят самых преданных. Королева приложила немало усилий, чтобы сделать из этих представительниц древних и знатных фамилий распутниц и доносчиц. Пятьдесят фрейлин готовы были выполнить любое приказание Екатерины; они боготворили свою госпожу. Развратные и жестокосердые, нервные и недоверчивые, они были издерганы собственными бурными страстями и разгульной жизнью, истерзаны мистическим ужасом… В любом монастыре решили бы, что в каждую из них вселился бес. Впрочем, они и правда не слишком отличались от бесноватых: Екатерина словно передала им частичку своей черной души и теперь девиц будто пожирало внутреннее пламя…
Вечером, после битвы при Жарнаке, когда поле брани еще было усеяно телами убитых и стонущих раненых и самый воздух, казалось, источал запах крови, летучий отряд Екатерины Медичи рассеялся в масках по лагерю. Фрейлины дарили свою любовь тем, кто особенно отличился в избиении гугенотов. Жестокость возбуждала девиц так же сильно, как и сладострастная ласка.
Молодость и красота этих созданий разжигали в душах мужчин самые неистовые страсти…
Порой, развлекаясь в Лувре, фрейлины бросали кости, и та, кому выпадал жребий, соблазняла какого-нибудь врага Екатерины Медичи. А утром этого мужчину находили в постели с кинжалом в груди…
После оргий, кровавых и развратных, после ночей, отданных распутству и злодействам, духовник королевы отпускал девицам грехи, и потому угрызения совести никогда не мучали красоток.
Все фрейлины были глубоко верующими и очень набожными католичками. Они не пропускали ни одной мессы.
Вот из таких особ и состоял летучий отряд королевы Екатерины Медичи!
— Дети мои! — торжественно сказала им Екатерина, — совсем скоро Франция с вашей помощью будет очищена от скверны. Вас ждет слава великих воительниц… Я искренне стремилась примириться с еретиками, и Бог покарал меня за это. Гнев Господень обрушился на меня, обратившись против самых близких мне людей — против вас, мои милые. А я ведь люблю вас, словно собственных дочерей!
Девицы побледнели: не столько по словам королевы, сколько по ее тону они почувствовали, что услышат сейчас какое-то страшное известие. Екатерина же продолжала:
— Да, вы — моя надежда и опора, вы — моя главная поддержка, ибо вы помогаете мне защищать истинную веру! Нас ведет Всевышний, и нет у еретиков более упорного противника. Потому коварный враг решил убрать всех вас одним ударом, покончить с вами за одну ночь. Если бы ему это удалось, если бы вы погибли, была бы уничтожена и сама Франция. А ведь злодеи уже все подготовили: пятьдесят дворян-гугенотов, пятьдесят негодяев поклялись, что лишат жизни преданных служанок королевы; для этого они сговорились завлечь каждую из вас в западню.