Любовь со вкусом миндаля
Шрифт:
Шэрен — не шлюха, чтобы отдаваться когда и где придется. Она достойна роскошных апартаментов, лучшего шампанского с неповторимым ароматом и изысканным вкусом, таким же, как она сама, томных медленных поцелуев и долгих жарких ласк. Он должен был любить Шэрен долго и страстно, пьянея от идеального тела и заставляя ее хмелеть от острого наслаждения, которое мужчина может подарить женщине.
Но все это он должен был сделать до того, как их отношения превратились в непрерывное противостояние. Ник собирался уложить ее на лопатки, а Шэрен — поставить его на колени. У него не получилось, а у нее? Ник сердцем чувствовал, что готов рухнуть к ее ногам, но рациональный
Я думала о тебе, никогда не забывала…
А о ком Шэрен думает сейчас? О Джеффри? О том мужчине, к которому ходила на свидание? А может, о Майкле? Вчера, после того как Ник полностью утратил контроль над собой и, не помня себя от злости, велел ей убраться с его глаз, он долго стоял у окна, сдерживая два желания: биться головой о стеклянную стену, которую представляли широкие витражи кабинета; броситься вслед за Шэрен, намотать на кулак длинные золотистые волосы и отшлепать так сильно, чтобы не смела больше разговаривать с ним в таком тоне, не смела отказывать, а самое главное, чтобы не смела встречаться с другими мужчинами. Ник из последних сил пытался сдержать обуявшую его ярость, когда увидел их. Майкл провожал Шэрен до машины, которую она по какой-то необъяснимой причине перестала ставить на подземную стоянку, а затем был поцелуй. Пусть всего лишь в щеку, пусть больше по-дружески, но разыгравшуюся фантазию было не остановить. Воображение в красках нарисовало роман, который они закрутили под самым его носом. В тот момент Ник понял, что может убить. Слава богу, утром даже ему показалось это бредом, хотя…
Ник покрутил в руках ручку, признавая перед самим собой, что ревнует. И сильно. В последний раз такое жгучее, злое чувство ревности он испытывал еще во времена учебы во Франции. Марин Леруа — красотка-однокурсница, которая вместо него выбрала Брендона. Они на спор боролись за ее внимание, только загвоздка была в том, что Нику она действительно нравилась, а Брендон всего лишь стремился выиграть пари, и выиграл.
На ретро-фестивале Ник с ума сходил от бессильной злости и ревности, а когда заметил худую девчонку, с которой познакомился накануне, тут же решил подойти к ней. Хороший предлог уйти и немного остыть. А после их с малышкой Шэрен поцелуя он отчетливо осознал, что Марин — не единственная девушка на свете, и страдать по ней глупо. Этот случай научил проще относиться к любовным отношениям: если он терял интерес — уходил, если женщина была недовольна — не удерживал. Никакой ревности, обид и проблем, только удовольствие. А потом он приехал в Сан-Франциско и об удовольствии теперь остается только мечтать.
Если бы пару месяцев назад кто-нибудь сказал, что Ник будет изнывать от тоски по женщине, то он рассмеялся бы тому в лицо. Правда, тогда он и о существовании Шэрен не знал. Нет, знал, но даже в самых бредовых мыслях не решился бы провести параллель между угловатым подростком из Франции и утонченной красавицей, пришедшей устраиваться к нему на работу. Черты той малышки давно стерлись из памяти, остался только смутный образ, нечеткие воспоминания, обрывки фраз, и если бы не Андреа Дюран, Ник никогда бы не вспомнил ее.
Студенческий товарищ, с которым они до сих пор поддерживали приятельские отношения, звонил каждый год в начале лета и приглашал к себе в Нант, дегустировать молодое вино. Но, как бы заманчиво ни было предложение, Нику приходилось отказывать и в очередной раз давать обещание: послать, хотя бы ненадолго, к чертовой матери бесконечные дела и бизнес, схватит за шиворот Брендона и приехать опустошать погреба винодельни Андреа. А последний их разговор закончился отборным французским сетованием на трудоголизм Ника и предложением вспомнить их бесшабашную молодость, если не в реальности, то хотя бы в записи.
Париж, долина Луары, Марсово поле — это было то самое лето. Ник смотрел и ностальгировал, пока не почувствовал звон в голове, будто его с размаху ударили чем-то тяжелым. Из общей суеты, всего на несколько секунд, камера выхватила золотоволосую худенькую девочку. И Ник не лукавил, когда сказал, что Шэрен не сильно изменилась. Те же вьющиеся золотистые волосы, большие глаза, только фигура за годы приобрела соблазнительную округлость и женственность, а искусанные в кровь губы стали идеально-розовыми и маняще припухлыми.
Ник был рад этой неожиданной встрече, но никаких двусмысленных планов насчет новой сотрудницы не имел. Но, когда приехал в яхт-клуб и увидел в окружении поклонников сияющую, как солнце, Шэрен, то твердо решил: сегодняшнюю ночь она проведет в его и только его постели!
Одна. Ничего. Незначащая. Ночь. Всего одна! Но во что она вылилась?! Ник превратился в буйнопомешанного ревнивца с явными психическими отклонениями и довеском в виде тотального сексуального голодания. Еще пару месяцев назад он бы посмеялся над таким раскладом, а сейчас было не до смеха.
— Мистер Хейворт, — постучав, вошла Стейси, — в конференц-зале уже все собрались.
<tab>Ник отложил свои невеселые мысли и личные проблемы до более подходящего времени и поднялся. Сейчас они с начальниками отделов подведут промежуточные итоги работы и обсудят эффективность выбранной стратегии, а затем что-то подобное он обсудит с Шэрен.
Ник, откинувшись в кресле, внимательно смотрел на огромный интерактивный экран, вполуха слушал Кристофера Уолша, предпочитая без его разъяснений изучить данные по инновационному отделу. Его длинные пальцы отбивали мерную дробь, а взгляд то и дело падал на часы. Минута. Две. Пять. Шэрен опаздывала. По истечении десяти минут он повернулся к сидящему рядом Майклу Стенли и с напускным равнодушием осведомился:
— Совещание идет уже десять минут, твоя помощница собирается почтить нас своим присутствием?
Майкл удивленно посмотрел на него и с явным упреком напомнил:
— Ты уволил ее.
Ник моргнул, потом выругался про себя самой цветистой бранью, на которую был способен английский язык. Вчера они наговорили друг другу много гадостей. Но он не собирался увольнять ее! Шэрен нужна ему. «Нет, — поправил себя Ник, — она нужна компании». А, черт! Шэрен была нужна именно ему. Желание крикнуть, что он выгнал ее только потому, что она довела его до белого каления, казалось нестерпимым, но Ник сдержал его, спокойно заявив:
— Это какая-то ошибка. В понедельник я хочу видеть мисс Прескотт на работе.
Майкл бросил на него изучающий взгляд и, кивнув, задумался. С Ником они работали уже больше семи лет, но в последнее время он не узнавал его. Поведение, которое тот демонстрировал на протяжении последних недель, совершенно нехарактерно и абсолютно не свойственно Нику. У Майкла была догадка, с чего вдруг такие перемены, но озвучить ее он бы не решился, а вот проверить…
Когда совещание подошло к концу, и люди, бурно обсуждавшие его итоги, потянулись к выходу, Майкл приблизился к президенту «Беркшир», испепелявшему взглядом свой остывшей кофе, и неуверенно заговорил: