Любовь со всеми удобствами
Шрифт:
Солнце уже вовсю передавало эстафету ночному светилу, когда во дворе Катерины женщины заметили долговязую сутулую мужскую фигуру.
– Немчик, – опознала гостя Анюта.
– Нет, Захар, – пригляделась Катерина.
Человек стукнул пару раз в дверь дома и, не дождавшись ответа, заглянул в распахнутое окно.
– Вас ист дас? – недоуменно спросил человек, и его инкогнито было раскрыто.
– Вот я тебе сейчас как дам! – в сердцах пообещал тип, открывший в это время калитку во двор к Катерине. – Ишь ты, оккупант, повадился по чужим бабам лазать!
– Бите, бите, – защебетал немчик и интеллигентно поздоровался: – Гутен абенд!
– Биты у меня нет, – сказал ему Захар. – Но я и кулаком могу обеспечить тебе льготные поездки в общественном транспорте!
– Во ист Кэт? – прыгал у порога немчик и интересовался местонахождением Катерины.
– Воистину, воистину, к Катерине прибежал, гад. – Захар вытер пот со лба, нахмурил брови и пошел на врага, набычившись, как упрямое животное.
– Вас ист дас?! – засуетился Клаус и тут же вместо ответа получил в правый глаз. – О! – Его благодушная физиономия перекосилась, а глаз стал медленно, но верно опухать. – Скэтина! – крикнул Клаус с акцентом и вцепился зубами в руку Захара.
Тот не ожидал такого нападения и на мгновение растерялся. Клаус воспользовался его замешательством и укусил Захара за ухо.
– Ах ты, подлый Тайсон! – взвыл от боли Захар и попытался скинуть с себя это кусачее существо. Существо брыкалось, повизгивало и царапалось. Так драться Захар не привык и отступил на шаг.
– Скэтина! – прокричал Клаус Захару, устремляясь к бугру.
– Я тебе! – пообещал Захар и крепко выругался.
– Жуть какая, – прошептала Катерина, наблюдавшая на сцену драки. – Бедный Клаус, он совсем драться не умеет! Такая интеллигентная, научная натура, археолог, одним словом. Он же привык общаться с мумиями, а тут живое воплощение бога войны.
– Бедный Захар, – зашептала Анюта. – Немец использовал запрещенный прием. Мог бы ответить ему кулаком в бровь или в пах. Катерина, всегда бей только в пах, мужики этого не переносят…
– Куда это пошел?! – испуганно поинтересовалась Катерина, заметив, что Захар, недолго думая, направился к бугру.
– Добивать фашиста, – довольно улыбнулась Анюта. – А нечего ему запрещенными приемами кусать нормальных людей, которые пришли тебе морду набить.
– Этого нельзя допустить, – прошептала Катерина и неожиданно закричала: – Захар! Захар! – после чего мгновенно скрылась в зарослях малины.
– Прифигеть, – почесал тот затылок, останавливаясь и оглядываясь по сторонам. – Она мне уже начинает мерещиться. Катерина! Кэт! Чтоб тебя!
Катерина замерла, ей не хотелось, чтобы тот ее обнаружил, тем более в таком интересном месте – у дыры, которая служила ей экраном. То, что Захар не только крут, а еще и скор на расправу, она смогла сегодня убедиться полностью. Не хватает только, чтобы из-за нее пострадали иностранные граждане. Мало ли что, вдруг это приведет к обострению отношений между странами или, что еще хуже, к очередной холодной войне? А ей так нравилась оттепель! И Клаус очень даже ничего, вполне приличный немец. Ей всегда хотелось видеть рядом с собой этакого интеллигента с чуткой и ранимой душой. Катерина думала, что только такой человек сумеет ее по-настоящему понять.
Захар теперь ей казался исчадием ада, вырвавшимся оттуда только для того, чтобы испортить Катерине жизнь. Его мужская привлекательность ее больше не прельщала. Тянуть к будущему преступнику, который, если так пойдет и дальше, непременно кого-нибудь убьет, перестало. Катерина задумалась, как она станет объяснять Захару то, что совершенно в нем не нуждается. При этих мыслях она непроизвольно схватилась за свой правый глаз.
– Ты чего орешь, Захар?! – в двух шагах от них раздался голос Семена. – Ищешь кого?
– Катерину не видел? – обрадовался Захар, надеясь на его помощь. – Ее ищу.
– А чего ее искать? – недоуменно пожал плечами Семен и уставился на Катерину, скорчившуюся в малиннике. – Вот она! – Анюта презрительно поглядела на мужа и резанула рукой по собственному горлу.
– Где?! – продолжал тупо радоваться Захар, не понимая Семена, который один, по его мнению, стоял в саду.
– Я в том смысле, что она вот здесь была, – сказал Семен и опустил глаза на жену, которая ему кивком указала, что он на правильном пути. – В малиннике была. Нет, сейчас ее здесь нет. Она раньше была. – Анюта закатила глаза к небу. – Темнеет уже, – оправдался Семен перед ней, – плохо видать-то.
– Кому плохо-то? Катерине? – пытался выяснить подробности Захар, уже практически вплотную подошедший к забору с малинником.
– Ей, – соврал Семен, – она плова обожралась и куда-то делась. Ты знаешь, Захар, какой плов у меня Анюта готовит? А! То-то. Вот она, Катерина то бишь, и обожралась.
«Убила бы!» – подумала Катерина, слушая о себе такие пикантные подробности.
– А потом, – разошелся в фантазиях Семен, – ушли они с моей Анютой куда-то, то ли травы собирать по ночной росе, то ли с бабами судачить. Сегодня ж эта, как ее там, ночь на Ивана Купалу!
Захар задумчиво переступил с ноги на ногу и направился к выходу. Как только он скрылся из вида, Анюта глубоко вздохнула и сказала Катерине, указывая на мужа:
– Я же тебе говорила, совсем врать-то не умеет!
– Я бы так не сказала, – улыбнулась Катерина, – очень даже хорошо получилось. А что, сегодня, правда, ночь на Ивана Купалу?
– Правда, – ответила Анюта, – Семен правду говорит. Но это больше для молодежи праздник. Когда мои девки в деревне жили, а сейчас они у меня в городе работают, так те на каждый праздник бегали через костер прыгать. Сегодня такого торжества уже нет, девки не те, да и мужики тоже. Вот Захар точно туда тебя пойдет искать, Любка небось и немцев притащит. Сиди дома, вышивай крестиком. Смотри в окошко, как они на бугре через костер сигать будут.
– Я на бугор хочу, – возразила Катерина, – разве ж это отдых – целыми днями крестиком вышивать?
– Ладно, – сжалилась Анюта, – схожу с тобой, посижу немного, на чудаков погляжу.
– Я спать пойду! – заявил Семен, зевая. – Я уже укладывался, когда Захар орать начал. Мне завтра с утра на покос. – И он походкой довольного жизнью, сытого человека отправился на боковую.
Катерина с Анютой вернулись к недопитому чаю и продолжили неспешную беседу в ожидании намечающегося торжества.