Любовь священна
Шрифт:
— Что вы делали так долго? — спросил он.
— Прошло не более десяти минут, — ответила она.
— Я ждал десять веков, — сказал он. — Вероятно, так и есть! Мне кажется, я ждал вас с незапамятных времен. — Он еще крепче прижал ее к себе со словами: — Но теперь, найдя вас, я постараюсь больше никогда вас не потерять.
Он целовал ее, пока комната не поплыла у нее перед глазами, и она не могла уже ни о чем думать, а только чувствовала невыразимый восторг. Потом герцог посадил ее на диван и произнес
— У меня множество планов, дорогая. Надеюсь, вы одобрите их.
— Я одобрю все, что вы захотите, — ответила Селина. — Но вы уверены… вполне уверены… — заканчивать фразу не было необходимости.
— Я уверен, — твердо сказал он, — что хочу быть с вами, и не было в моей жизни желания сильнее, и что мы с вами больше никогда не расстанемся.
Поднеся ее руку к губам он поцеловал каждый ее пальчик, а потом мягкую ладонь.
Он чувствовал, как она трепещет, и добавил:
— Но мы должны быть разумными. По моим планам, мы поженимся завтра рано утром. Сначала будет гражданское бракосочетание в присутствии мэра, что обязательно во Франции, а потом, чтобы доставить вам удовольствие, моя дорогая, скромная служба в английской церкви.
Селина издала глубокий вздох счастья. Ответа не требовалось.
Герцог взял бланк, который положил на стол в тот момент, когда она входила в комнату.
— Я должен сообщить мэру кое-какие подробности, — сказал он. — Итак, моя драгоценная, полное имя вашего отца.
— Френсис Губерт Греттон, — ответила Селина.
— А как девичья фамилия вашей матери?
— Элизабет Керби.
Герцог записал это, а Селина неуверенно добавила:
— Вероятно, я должна добавить «достопочтенная», но никогда раньше не делала этого.
Герцог поднял голову.
— А кто был ее отец? — спросил он, немного помолчав.
— Лорд Керби.
— Лорд Керби? Вы уверены?
— Ну конечно, — ответила Селина. — Мама редко говорила о своих родителях, но иногда рассказывала мне о своем детстве, прошедшем в большом доме в Хантингдоне.
Герцог внимательно посмотрел на листок бумаги и произнес:
— В это трудно поверить.
— Почему, что-нибудь не так? — испугалась Селина.
— Все так, дорогая, — успокоил ее герцог. — Просто лорд Керби — ваш дедушка — кузен моей матери. Значит, мы с вами родственники. А вы сейчас моя подопечная.
Тут он понял, что в этом и есть ответ на дышащие злобой и местью слова леди Милли. Теперь, когда станет известно, что дед Селины лорд, никто не примет во внимание то, что Милли будет говорить о девушке. Он также был уверен, что как только Селина станет герцогиней Этерстон, ее родственники со стороны матери сразу же признают ее и объявят всем о своем родстве с нею.
Не то чтобы его это очень беспокоило. Герцог любил Селину такой непреодолимой любовью, что женился
Однако герцог решил, что девушке трудно будет понять тонкости, и поэтому счел объяснения излишними. Вместо этого он посмотрел в ее сияющее радостью лицо, когда она произнесла:
— Я так горда от мысли, что фактически я ваша родственница! Как мама обрадовалась бы, если бы узнала это!
— Кто знает, может быть, она и радуется за нас, — предположил герцог.
Неделю назад ему бы и в голову не пришли подобные мысли, но теперь он в глубине души верил, что это возможно.
— Я в этом уверена, — согласилась Селина, — И я знаю, что именно такого мужа, как вы, ока выбрала бы мне.
Говоря это и особенно подчеркнув слово «муж», она немного покраснела.
— Я передам эту бумагу полковнику Грейсону, которому уже поручил отнести ее прямо к мэру и позаботиться о церковной службе. — Герцог встал и улыбнулся. — А потом мы подумаем о медовом месяце. Вам бы хотелось увидеть Греческие острова? Мы отправимся туда на моей яхте, и вы сможете читать мне стихи Байрона.
— Это было бы великолепно! — воскликнула Селина.
— Потом, я. думаю, мы совершим более дальнее путешествие, — сказал герцог. — Может быть, в Индию, в поисках святых людей, которых вы так мечтаете встретить.
Селина радостно вскрикнула.
Герцог подошел к двери, протянул бумагу слуге и приказал передать ее полковнику Грейсону, после чего вернулся к Селине. Он помог ей встать и подвел к окну. Девушка склонила голову ему на плечо, и он почувствовал, что все ее существо излучает счастье.
Посмотрев на море, герцог произнес:
— Мой друг в Алжире сказал мне, что я должен достичь горизонта, а за ним откроется другой. Теперь это мы будем делать вместе, Селина.
— Вы знаете, что единственное, чего я хочу, — это быть с вами, — мягко ответила она, — чтобы вы учили меня, заботились обо мне, защищали меня. Мне страшно, когда я одна, но когда я с вами, весь мир… принадлежит мне.
— Это чувствую и я, — сказал герцог. — Дорогая моя, вы так много дали мне, но самое главное, вы научили меня любить весь мир.
Он еще крепче прижал девушку к себе и коснулся губами ее губ. Он чувствовал, что она понимает его, знал, что никто не отнимет у них этот неземной восторг от прикосновения друг к другу, восторг оттого, что они были мужчиной и женщиной, которые должны были соединиться в одно существо.
Огонь поцелуя герцога зажег искорку в душе Селины. Герцог понял, что это не та страсть, которая со временем угасает, а часть созидательной силы Бога.