Любовь у подножия трона (новеллы)
Шрифт:
— Что ж ты делаешь, Катька? – причитал Алексей Григорьевич. – Я головой об эту стенку ради кого бьюсь? Ради себя, что ли? Да мне что, я – старик, моя жизнь уже прошла! Ради вас, детей! А вы у меня – что ты, что Ванька – и безмозглые, и бессердечные. Да я зубы сгрыз, руки по локоть стер, покуда смел с пути эту паскудину Елисаветку да любовника ейного, Сашку Бутурлина. Вот он, государь, в ваших теперь руках, берите его тепленького, жрите его со сметанкой, а хотите – с маслицем. А вы что делаете?! Ванька только и знает, что отца чихвостит по всем углам, с иностранцами его обсуждает почем зря, словно чужого. А ты… Неужто мне учить тебя хвостом перед молодым парнем вертеть?!
— Вы, батюшка, говорите, что, прежде
— Ну, я не знаю… – развел руками Алексей Григорьевич.
Они долго еще судили да рядили, пока не решено было однажды, воротясь с охоты, поиграть в фанты.
В ноябре 1729 года герцог де Лириа отправил архиепископу Амиде следующее конфиденциальное донесение:
«Ваше преосвященство, у нас поразительного свойства новость! Император неожиданно воротился в Москву, остановился в Немецкой слободе, в Лефортовском дворце, собрал членов Верховного совета, знатнейших сановников, духовных, военных и гражданских, и объявил, что намерен вступить в брак со старшей дочерью князя Алексея Григорьевича Долгорукого, княжной Екатериной.
Событие в своем роде не новость, этого давно и с некоторой боязнью все ожидали, однако в браке молодого, не достигшего еще даже шестнадцатилетнего возраста государя все ясно видят нечестную проделку; все понимают, что Долгорукие, пользуясь маломыслием царя, слишком юного, и не обращая внимания на последствия, спешат преждевременно связать его узами свойства со своей фамилией, с тем расчетом, что уз этих, при неразрывности брака, предписываемой ортодоксальной [38] церковью, невозможно будет расторгнуть. Однако умные люди понимают, что расчет Долгоруких не вполне был верен; при неограниченном самодержавии царей никакие церковные законы не были сильны: об этом свидетельствовали неоднократные примеры в русской истории, да и за примерами такими не нужно было пускаться памятью в отдаленные века – ведь еще жива первая супруга Петра Великого, Евдокия Лопухина, внуком своим освобожденная из долгого тяжелого заключения, и Петр Второй вполне может пойти в этом по следам своего деда. Ходят такие речи среди русских вельмож: «Шаг смелый, да опасный. Царь молод, но скоро вырастет: тогда поймет многое, чего теперь не домекает». Конечно, говорят об этом лишь между собой.
38
Так на Западе называют православную церковь.
Мы с графом Вратиславом уже посылали ко князю Алексею Григорьевичу и фавориту просить дозволения поздравить их. Они отвечали нам с любезностью, что мы можем приехать. Третьего дня возвратилась с богомолья принцесса Елизавета и тотчас же отправилась поцеловать руку будущей государыне. Каково это при ее непомерной гордыне? Ну что же, очевидно, судьба этой принцессы – смирение и забвение. По слухам, даже княгиня Прасковья Юрьевна, мать княжны Екатерины, называет ее «ваше высочество» и встает при ее входе.
Обручение назначено на конец сего месяца.
Добавлю, что одновременно с браком царя должен свершиться и брак фаворита. Он женится на богатой наследнице, дочери знаменитого полководца фельдмаршала графа Шереметева. Невесту зовут Наталья Борисовна, император благоволит к ней за то, что отец ее отказался принимать участие в гонениях на несчастного царевича Алексея и даже, по слухам, осуждал Преобразователя за это кровавое деяние. Она искренне влюблена в князя Ивана и почитает себя счастливейшей из смертных. Наталья Борисовна, очевидно, станет
Боюсь только, что брак фаворита будет началом его падения, о чем сильно хлопочут его отец и его сестра, княжна Екатерина. Князь Иван с женою поместятся в доме, отдельном от дворца, и он не будет так часто с царем, как бывал доселе, и противники его, конечно, воспользуются этим случаем, чтобы погубить его. Сестра ненавидит его, и меня уверяли, что она поклялась погубить его, но в то время, как она хочет подкопаться под своего брата, она не совсем уверена в собственном счастье. Царь не имеет к ней ни капли любви и относится к ней весьма равнодушно; кроме того, он начинает ненавидеть дом Долгоруких и сохраняет еще тень любви к фавориту. Ему еще недостает решимости; лишь только он обнаружит ее, погибнут оба (и фаворит, и его сестра), и здесь произойдут новые и ужасные перемены».
Однако пророчества де Лириа пока что не думали сбываться, и совсем скоро он уже подробно описывал Амиде обручение Петра с княжной Екатериной Долгорукой, которая побыла, таким образом, фавориткою не более месяца, весьма скоро вступив в узаконенный статус будущей супруги, о чем, само собой, мечтает каждая любовница:
«Здесь ни о чем больше не думают, как о предстоящем браке царя, обручение которого было совершено вчера.
Торжество происходило в царском дворце в Немецкой слободе, известном под названием Лефортовского. Царская невеста, объявленная с титулом высочества, находилась тогда в Головинском дворце, где помещались Долгорукие. Туда отправился за невестой светлейший князь Иван Алексеевич в звании придворного обер–камергера. За ним потянулся целый поезд императорских карет.
Княжна Екатерина Алексеевна, носившая тогда звание государыни–невесты, была окружена княгинями и княжнами из рода Долгоруких, в числе которых были ее мать и сестры. По церемонному приглашению, произнесенному обер–камергером, невеста вышла из дворца и села вместе со своей матерью и сестрою в карету, запряженную цугом, на передней части которой стояли императорские пажи. По обеим сторонам кареты ехали верхом камер–юнкеры, гоф–фурьеры, гренадеры и шли скороходы и гайдуки пешком, как требовал этикет. За этой каретой тянулись другие, наполненные княгинями и княжнами из рода Долгоруких. Этот торжественный поезд сопровождался большим числом гренадеров.
Поезд двинулся из Головинского дворца через Салтыков мост на Яузе к Лефортовскому дворцу.
При въезде на двор дворца орел, украшавший триумфальную арку, случайно был сорван и с грохотом упал на землю. Говорили, что это дурное предзнаменование, однако оно не приостановило церемонию.
По прибытии на место обер–камергер вышел из своей кареты и стал на крыльце, чтобы встречать невесту и подать ей руку при выходе из кареты. Оркестр музыки заиграл, когда она, ведомая под руку братом, вошла во дворец. Невеста была одета в платье из серебряной ткани, плотно обхватывавшее ее стан; волосы, расчесанные на четыре косы, убранные большим количеством алмазов, падали вниз; маленькая корона была надета на голове; длинный шлейф ее платья не был несен. Княжна имела вид скромный, но задумчивый, лицо бледное.
Недалеко от меня находился английский консул Рондо с супругой. Леди Рондо умиленно прошептала: «Прекрасная жертва!» Удивительно глупа эта особа, которая не понимает, кто жертва в этом скоропалительном браке.
Обручение совершал новгородский архиепископ Феофан Прокопович. Над высокою четою во время совершения обряда генерал–майоры держали великолепный балдахин, вышитый золотыми узорами по серебряной парче.
Когда обручение окончилось, жених и невеста сели на свои места, и все начали поздравлять их при громе литавр и при пушечной троекратной пальбе. Принцесса Елизавета была одной из первых, публично поцеловавших руку новой императрицы.