Любовь уходит в полночь
Шрифт:
Следует быть очень, очень осторожной, напомнила она себе. Но так восхитительно было видеть свое отражение в зеркале — и знать, что фея из волшебной сказки, заключенная в зеркальную раму, — это она, Ксения, «ее высочество», и это вокруг нее колышется и трепещет дивное облако нежного шелка!
Цвета платьев чудесно оттеняли огненный цвет волос и Джоанны, и Ксении: все оттенки голубого, обширная гамма травянисто-зеленого, мягко-коричневого, жемчужно-серого…
Единственное отличие во внешности сестер состояло в том, что кожа Ксении была чуть светлее и бархатистее, чем у Джоанны, однако наряды одинаково шли обеим.
В чемоданах были не только платья. Была и впечатляющих размеров шкатулка с драгоценностями. Драгоценности были, скорее всего, фамильные, и ими украшали себя еще бабушки матерей Джоанны и Ксении.
Ксения едва сдержала вскрик, потрясенная их необычайным великолепием, когда мадам Гиюла открыла шкатулку, дабы предложить принцессе выбрать себе брошь, браслет или ожерелье с серьгами.
— Как хорошо, — щебетала счастливая фрейлина, — что за шкатулку отвечаю я и что вагон уцелел! Если бы драгоценности пропали, вот это была бы трагедия! Вы только представьте себе! Это удача, да-да, это большая удача, что шкатулкой ведаю я!
— Да, совершенно верно, трагедия, — задумчиво и несколько невпопад пробормотала Ксения, разглядывая жемчужные ожерелья с бриллиантами и к ним браслеты — в соседнем отделении ящичка. Она гладила пальцами камешки и цепочки, брала в руки и подставляла под солнечные лучи взблескивающие разноцветными искрами камни. Немыслимая красота… сказочная…
— Ах, ну как же все-таки мне повезло! — не умолкала мадам Гиюла. — Все украшения целы, ни одно не повреждено! Вы только подумайте!
Ксения не могла не улыбнуться, стоя вполоборота к фрейлине и пряча лицо, делая вид, что роется в ящичке. С каждой минутой, приближающей их к Лютении, железнодорожное происшествие приобретало в воображении мадам Гиюлы все больший и больший масштаб. Несомненно, придворная дама готовится взять на себя роль героини, каковую сыграет для благодарной аудитории по прибытии, и, вне всякого сомнения, пылкий рассказ о ее травматическом опыте будет иметь беспримерный успех, решила про себя Ксения.
Но что по-настоящему было удачей, так это то, что бдительность мадам Гиюлы в это время, пока она предвкушала блеснуть жертвой, отступила на задний план и мирно спала, и Ксения несколько раз опасливо взглядывала на нее, совершая одну за другой оплошности в обращении с драгоценностями: что куда приколоть, как застегнуть… Было бы по меньшей мере странно объяснять фрейлине, что принцесса делает это впервые. Совершив над собой усилие — непривычно было надевать на себя драгоценности, — Ксения положилась на ловкие пальцы помощницы, и та с особенным удовольствием застегнула ей сзади на шее колье.
Королевский поезд шел быстро. Колеса бодро постукивали, пейзаж за окном постепенно менялся. Но в любом случае от Вены до Лютении были еще добрые сутки пути. Когда они проезжали Австрию, Ксения завороженно припала к окну, любуясь окрестными видами, не в силах отвлечься на что-то другое, даже на драгоценности. Боже, она сейчас почти уже там, куда влекло ее постоянно, — на родине матери, где она почти не надеялась побывать — разве что прибегнув к жесткой экономии, в качестве полунищей паломницы.
И вот ей прислуживают среди всей этой роскоши, и она едет туда, где выросла ее мама, и что ни день, Ксения видит себя в зеркале красивее, чем за всю предыдущую жизнь, — невероятное колдовство. Она даже тайком от мадам Гиюлы постучала по стенке вагона: не тыква? Вагон не был тыквой… А вот она была Золушкой — этот блистающий мир для нее скоро померкнет, и ее место в нем займет кузина, почти насильно толкнувшая ее в это неведомое и восхитительное приключение. Где-то она сейчас, ее сестрица Джоанна? Вместе с любимым? Ксения невольно представила себя в объятиях мужчины — и покраснела. Прочь, прочь коварные мысли! Она вновь взглянула в окно.
Они преодолели горный перевал, затем пересекли мост над широкой рекой и теперь были уже в часе пути от лютенийской границы. Ох… ей придется там выходить, отвечать на вопросы, что-то самой говорить… Подумав минуту, она попросила мадам Гиюлу пригласить к себе графа Гаспара.
— Будьте так любезны, — робко начала она, внезапно испытав легкий приступ удушья, — напомните мне протокол….
— Вам нечего тревожиться, ваше высочество, — ответил граф, видимо, удивленный ее взволнованным тоном. — Вы всего лишь получите приветствие от мэра, и к нам присоединится министр иностранных дел. Вы знаете мистера Миклоса Дудича.
Ксения приложила руку ко лбу, прикрыла глаза.
— Это должно показаться… странным, граф, даже… невероятным, — очень медленно, запинаясь, проговорила она, — но после аварии я с трудом… вспоминаю некоторых людей. Не расскажите ли вы мне… о мистере Дудиче?
— Вы сразу его узнаете, когда увидите, — заверил Ксению граф Гаспар Хорват. — Это же мистер Дудич организовал объявление о вашей с его величеством помолвке, когда встречался с вашим дедом в Словии!
— Да-да, конечно, — пролепетала Ксения. — Как глупо. Эти провалы в памяти… они так пугают меня… и угнетают. Я не привыкла к такой беспомощности…
— Смею вас заверить, ваше высочество, это довольно обычная вещь, — утешил ее граф Гаспар. — Помню, со мной однажды приключилось сотрясение мозга — контузия: я упал с лошади. Я тогда потерял память на две недели.
— Тогда вы должны понимать, как глупо я себя чувствую, — слабо улыбнулась ему Ксения. — Так что, пожалуйста, если вас не затруднит, помогите мне, если я запамятую какие-либо правила этикета в Мольнаре. Полагаю, его величество очень радеет об их соблюдении.
Лицо графа Гаспара Хорвата отчетливо отразило скепсис.
— Честно говоря, мэм, я бы желал, чтобы его величество радел о таких вещах больше.
— Да? — спросила Ксения с искренним удивлением. — Но мадам Гиюла…
Граф Гаспар усмехнулся. Но было видно, что он с удовольствием огласил бы гостиную раскатистым смехом.
— Мадам Гиюла — одна из тех личностей, ваше высочество, что всегда и всё склонны преувеличивать. Они в постоянном беспокойстве, то ли и так ли они делают, правильно ли поступают. Они думают, что от них ожидают чего-то большего, чем есть на самом деле. Может быть, это самонадеянность, а может быть, обычная неуверенность в себе. Этого я не знаю. Но то и другое вводит всех в замешательство.