Любовь уходит в полночь
Шрифт:
Они спустились по ступеням собора, принимая поздравления от членов королевской семьи и самых близких из приближенных, осыпаемые зерном и лепестками цветов — по традиции, чтобы дом был — полная чаша и звенел детскими голосами.
У подножия лестницы их ждала не закрытая королевская карета, в которой Ксения прибыла к месту венчания, а украшенное цветами ландо с шестью впряженными в него белоснежными лошадьми. На голове каждой красовался плюмаж. Тонкие лодыжки, безупречно расчесанные хвосты и гривы — Ксения невольно залюбовалась зрелищем.
Перед нею опустили откидывающиеся ступеньки — лесенку, она взобралась по ней, ей помогли придержать шлейф, уложив его затем, когда она села, на противоположное сиденье. Король сел с нею рядом.
В белом камзоле и шляпе с пером он выглядел просто сказочно. Она хотела ему и это сказать, но в шуме толпы говорить было никак невозможно. Едва они тронулись с места, король взял руку Ксении и нежно поднес к своим губам.
По ее телу опять пробежала дрожь, но, зная, чего от них ждут, не отнимая своей руки от губ короля — теперь формально и ее мужа, — она приветственно помахала собравшимся свободной рукой. Цветы, что бросали дети, не только устилали дорогу, но и падали им на колени. Вскоре Ксения и король были завалены этим благоухающим великолепием. Несколько лепестков запутались в фате Ксении, несколько — в золотых эполетах Иствана.
На протяжении всего пути встречали их только радостно. И всю дорогу, пока они ехали, длилась одна нескончаемая овация, и полиция с трудом удерживала ждущую новобрачных восторженную толпу, собравшуюся возле дворца.
Когда они остановились и настал момент выходить, Истван ее спросил:
— Ты устала, моя дорогая? — И добавил, глядя на нее с улыбкой и нежностью: — Это было долгое и суровое испытание, но ты с ним справилась! И теперь ты моя жена. Я счастлив уже одним этим, но жду большего…
Ксения посмотрела на него. В ее глазах светилась любовь, но у нее не находилось слов, чтобы выразить то, что она чувствует. Однако Истван понимал ее и без слов.
— Сначала банкет, а потом мы наконец сможем остаться наедине. А завтра — в свадебное путешествие.
Ксения задержала дыхание. Что принесет ей завтрашний день? Впрочем, о завтрашнем — завтра. Сейчас же их ждали гости, и первым, кто поцеловал Ксению со светлым лицом и слезами в глазах, была вдовствующая герцогиня Элизабет де Милденбург. Вместе с другими родственниками короля и большинством гостей, которые должны были присутствовать на королевском приеме по поводу свадьбы, она вернулась во дворец более короткой дорогой.
Длинный зеркальный зал был превращен в банкетный холл, поскольку это было самое вместительное во дворце помещение. Теперь всю его длину занимал стол, и золотые украшения, белые цветы в вазах бесчисленно отражались в зеркальных стенах.
Главная хранительница королевских нарядов сняла с головы Ксении тяжелую корону и заменила ее алмазной тиарой, которая была на ней по пути в собор. Эта тиара была гораздо легче и шла ей куда больше. В фате, ниспадающей по сторонам лица, Ксения выглядела воздушной, настоящей принцессой фей. Она еще раз взглянула на свое отражение в зеркале. Ее часы не пробили полночь, как Золушке, — и ее принц женился на ней!
«Боже, позволь мне побыть с ним еще, чуть подольше, не отнимай», — молилась про себя Ксения.
Сегодня впервые за торжественным дворцовым обедом она сидела рядом с Истваном, во главе стола. Речи следовали одна за другой, и ей казалось, в них звучала какая-то новая искренность, с нотками особого уважения — чего раньше не было. Мистер Донингтон был прав, Истван будет блестящим королем и удержит политическое равновесие в Европе без всяких усилий!
Речь короля была непродолжительной и лишенной излишне возвышенных пассажей — только самое необходимое. Поблагодарив всех за поддержку и понимание, он сказал:
— Нет нужды напоминать вам — многим из того, что произошло за последние несколько дней, я обязан тому вдохновению и тем верным импульсам, какие я получил от моей прекрасной и мудрой жены. Если в будущем я буду служить вам так, как я желаю того, если вместе мы сможем сделать Лютению страной процветающей, с которой будет считаться Европа, это произойдет потому, что королева верила: чудеса возможны, а это в истории нашей страны и есть настоящее чудо.
Он сказал еще что-то, прежде чем сесть, но для Ксении из всей речи звучало в ушах одно только слово: жена, жена…
Она надеялась, что, съев свой праздничный ужин, гости попрощаются и разойдутся, и в зеркальном холле все случилось именно так. Однако их ждал второй торжественный прием — для «не дотягивавших» по положению до главного торжества, тем не менее достойных приглашения для развлечения во дворце в столь важный и торжественный для страны день.
Две соединенные между собой и празднично украшенные большие гостиные были многолюдны, а в саду был выставлен еще и буфет.
Было пока светло, но вдоль дорожек висели китайские фонарики, с деревьев свисали корзины с цветами, светильники. Фонтаны были подсвечены так, что струи воды, взлетавшие в воздух, сияли всеми цветами радуги.
Парк был из тех, какие распространены и преобладают в Европе, — регулярный: с симметрично расположенными клумбами, фонтанами и газонами, с прямой перспективой ровных дорожек, лучами, расходящимися от главной аллеи; земляные неровности в таких парках архитекторы обычно оформляют в виде водных каскадов — и здесь было что-то подобное. Но, что показалось Ксении любопытным, она обнаружила в этом лютенийском дворцовом парке замкнутые пространства в виде чуланчиков-кабинетиков из цветущих кустарниковых растений, приятные для уединения. Это придавало парку особенное какое-то настроение. Это выглядело так необычно! Сразу хотелось заглянуть в такой вот «чуланчик», посмотреть, нет ли там кого, — или самой спрятаться, помечтать, а возможно — для разговора. И ей вспомнился один английский парк. Это было в имении Лэнхайдрок, Корнуолл, недалеко от Труро, куда миссис Беркли была приглашена в память о дружбе ее супруга со старшей четой этого большого семейства, отмечалась какая-то семейная дата, и было большое стечение гостей — миссис Беркли взяла тогда с собой Ксению. Парк и дом потрясли ее.
Это был ландшафтный парк с обширными полянами и отдельно стоящими на них раскидистыми деревьями — обычно это были дубы, они особенно почитаются по всей Англии, но особенно в этой части страны, в Уэльсе. В некоторых деревнях бытовало поверье, что летом или ранней осенью листья дубов нашептывают древние пророчества. Похоже, что было именно так!
Кустарники в этом парке цвели почти что всегда — в Корнуолле растут многие тропические растения, из-за влажности и теплоты климата. А ручьи здесь просто текли себе и текли — проще сказать, это был ограниченный изгородью природный пейзаж, окружающий замок. Но там была и «парадная часть» при въезде — с аркой, газоном, пирамидально подстриженными туями, возвышавшимися на этих газонах вроде камней Стоунхенджа, и яркими небольшими клумбами — немножко игрушечными для цветовых пятен на сплошной плоскости пухлой мягкой газонной зелени.