Любовь в отсутствие любви
Шрифт:
В стоимость тура входили отель, билеты, какие-то проездные талоны, чтоб попасть в центр города, и одна экскурсия в Версаль или Фонтенбло — на выбор. В Версале Рут уже была, поэтому они решили поехать в Фонтенбло. Поездка оказалась утомительной, но это такие пустяки по сравнению с возможностью оказаться вдвоем с любимым — держаться за руки, целовать его, не боясь косых взглядов!.. Но стоило им перешагнуть порог Наполеоновского зала, как Саймон переменился в лице и начал хватать ртом воздух.
Когда он трагическим шепотом сообщил, что они нарвались на подружек его жены, Рут сначала перепугалась, но к испугу тут же примешалось некоторое облегчение. Наконец-то любовь,
Но реакция Саймона ее поразила. Дрожа как осиновый лист, он еле слышно пролепетал что-то невнятное, мол, может, они нас не заметили. Бред какой-то! А если заметили? В конце концов, как-нибудь выкрутится. Скажет, что Рут — представитель шведской торговой палаты.
«Стой тут, никуда не уходи Я вернусь через десять минут», — пообещал он и помчался за этими тетками, которые неожиданно куда-то исчезли. Десять минут! Уже час прошел. Они могут опоздать на автобус, который отвезет их обратно в Париж.
На непослушных ногах Рут побрела к стоянке, поминутно озираясь по сторонам, — а вдруг Саймон ждет ее где-нибудь здесь. Увы! Она изо всех сил сдерживала слезы, но когда заурчал двигатель и стало ясно, что придется возвращаться в город одной, они полились ручьем.
Черт ее дернул влюбиться в женатого мужчину! Теперь-то ясно, что она проглотила крючок вместе с наживкой. Будучи неглупой и рассудительной особой, Рут придерживалась строгих правил во всем, что касалось отношений с противоположным полом. Ей всю жизнь претили двойственные отношения. Но когда мистер Лонгворт пригласил ее пообедать и признался в любви, она потеряла голову. В свои двадцать шесть она предпочитала мужчин старше себя. Прошлая влюбленность закончилась несколько месяцев назад. У Саймона она к тому историческому моменту проработала несколько недель.
Сейчас, сидя в автобусе и размышляя над тем, что случилось, Рут чувствовала себя обманутой и опозоренной. Ее бросили. Как надоевшую игрушку. А какие слова говорил! Мол, она спасла его, мол, его семейная жизнь не удалась, они с женой никогда не любили друг друга, спят в разных комнатах, и жена еле снисходит до разговоров с ним. А стоило увидеть подружек той, которая ничего для него не значила, как сразу спал с лица и начал мычать, как калека безъязыкий. И… помчался за ними. И бросил Рут.
Перестав плакать, она задумалась о своих дальнейших действиях: то ли переночевать в отеле, то ли собрать вещи и улететь первым же рейсом домой. Праздник любви — увы! — закончился, не успев толком начаться.
Рут долго плутала, прежде чем добралась до гостиницы, хоть та и находилась в самом центре города. Она не очень хорошо ориентировалась, ведь пока Саймон был рядом, ей ни к чему было запоминать дорогу от автобусной остановки. Она то и дело беспомощно сверялась с картой, несколько раз сворачивала не в ту сторону. Рут продрогла, устала, ей было немножко страшно и хотелось плакать. Она никогда не бывала за границей в одиночку и теперь чувствовала себя неуютно. Прохожие, не обращая на нее внимания, торопились по своим делам. В обычном состоянии они могли показаться Рут вполне милыми, но сейчас ей казалось, что все показывают на нее пальцем и смеются.
Она толкнула стеклянную гостиничную дверь, вошла и попросила у портье ключи от номера.
— Но месье только что поднялся наверх.
Рут не поверила своим ушам. Поднимаясь в лифте, она лихорадочно соображала, что делать. Она настолько смирилась с мыслью, что ее бросили, что сейчас пребывала в полной растерянности.
Дверь оказалась заперта. Она неуверенно постучала.
— Извини, дорогая, — с широкой улыбкой он появился на пороге. — Ну, наконец-то, я тебя совсем заждался! Я так и знал, что ты доберешься. Ты же у меня умненькая девочка.
Умненькая девочка? Что за пошлости?
— Я прождала тебя больше часа.
— Знала бы ты, как я влип.
— А я? А обо мне ты подумал? — У нее градом хлынули слезы из глаз.
— Вот только, Бога ради, не надо этого, ладно? Я же сказал тебе, эти дамы — лучшие подруги моей жены.
Саймон, как и все мужчины, не выносил женских слез.
— Ты не… тебе не надо было… бросать меня, — пролепетала Рут.
— Ну успокойся, пожалуйста. Ты же все понимаешь. Представляешь, какой кошмар начнется, если все раскроется…
— И какой же?
— Не прикидывайся дурочкой…
— Нет, Саймон, я не дурочка… Кошмар не в том, что все раскроется. Кошмар в том, что ты меня не любишь. И все твои слова — ложь. Как ты мог бросить меня в Фонтенбло?
У него округлились глаза.
— И нечего на меня так смотреть.
— Рут!
— Я только и слышу, что о твоей проклятой жене. А что, собственно, такого страшного случится, если она все узнает? Она же фригидна! Нет? Она же даже не разговаривает с тобой, я уж не говорю, что вы спите в разных комнатах, во всяком случае, ты так утверждаешь. Никто тебя за язык не тянул!
— Ну, хватит, хватит…
— Или ты действуешь по принципу: «Мое слово, хочу — даю, хочу — беру обратно»?
— Да нет же!
Она хлопнула дверью ванной комнаты. Саймон умыло присел на краешек кровати. Больше всего ему хотелось оказаться дома, подальше от Рут с ее дурацкими обвинениями. По правде говоря, он уже некоторое время назад начал подумывать, как бы половчей отвязаться от этой недалекой дурочки.
Вот было бы здорово, если бы изобрели такой способ расставания, при котором ни одной из сторон не было мучительно больно и обидно. Сам Саймон, как ни старался, расставаться не умел. Должен существовать какой-то защитный механизм для человеческих особей. Ведь чтобы не захирел род человеческий, Природа должна заботиться о том, чтобы способные к оплодотворению мужчины могли наполнять своим семенем как можно больше женщин, в то время как роль женщины — рожать и воспитывать потомство. Но — увы! — эта теория имела свои слабые места. В жизни получалось так, что чем чаще женщина ложится в постель с одним и тем же мужчиной, тем сильнее она к нему привязывается и начинает строить планы на будущее, в котором другим женщинам места не предусмотрено. Ну ладно, это можно понять, когда речь идет о наиболее достойных экземплярах, но, черт подери, мы же не в каменном веке живем! Природа наделила женщин искусством всевозможных уловок и ухищрений для того, чтобы удержать возле себя мужчину! Почему мужчина вынужден барахтаться в них, увязая как муха в варенье? А все его попытки выполнить свое предназначение, как в этой истории с Рут Джолли, истолковываются превратно. Их отношения — лишь случайный штрих в стройной картине его жизни, где на первом плане семья и работа. До Саймона только сейчас дошло, какую глупость он совершил, затеяв эту поездку в Париж. Но Рут так радовалась, совсем как ребенок, которому пообещали большую конфету. Похоже, она решила, что ей Природой уготовано быть возле Саймона. Но если Природе простительно не вникать в какие-то тонкости, то мозги отдельно взятой особи вольно или невольно переваривают все, даже когда они надежно упрятаны под густыми белокурыми локонами, припудрены и подкрашены.