Любовь в отсутствие любви
Шрифт:
— Счастливчик, — ответил епископ. — Послушайте, мой дорогой, — почему-то он всех называл «мой дорогой», — я думал о вас. Вы чем сейчас занимаетесь?
— Прозябаю потихоньку.
— Послушайте, мой мальчик, как вы отнесетесь к предложению вернуться, взяв на себя очень необременительную часть пастырских трудов?
Оказалось, той самой старинной церкви, куда Бартл ходил исповедоваться, нужен священник. Приход там крошечный, двадцать девять человек, и нагрузка будет минимальная.
— Неужели отец Троунсон болен? — ахнул Бартл, подумав: «Неужели старик
— Буду с вами откровенен, мой дорогой. Будущее очень неопределенно. Альфред Троунсон любим всеми нами, но он служит там уже целую вечность и считает, что пора на покой. Ему семьдесят четыре года.
— Он предложил меня?
Епископ уклонился от ответа и стал пространно рассуждать о внутренних проблемах церкви. Он сетовал на обскурантизм викторианского общества, которое пыталось остановить процесс либерализации церковных институтов.
Приход был предложен Бартлу на год. Должность не предполагала отдельного дома, но ему предоставляли трехкомнатную квартиру. Епископ просил связаться с ним сразу по возвращении из Парижа. «И не забудьте поклониться от меня церкви Святого Георгия», — напутствовал он Бартла.
Опять к святым книгам. Он опять нужен! Стефани была рада и горда за Бартла. Он сказал, что примет это предложение только в том случае, если она будет с ним. Если потребуется, они устроят церемонию гражданского бракосочетания. Какое им дело до горстки завистников, которым не дает покоя то, что не очень молодой священник живет с молодой беременной женщиной.
Непоколебимая уверенность, что все будет хорошо, наполнила для Стефани счастьем все дни, проведенные в Париже. Впереди их ждало много проблем, и что с того? Они справятся. Держась за руки, счастливые, они бродили по Парижу, и ни пасмурная погода, ни сомнительные ароматы дешевого отеля недалеко от Площади Республики, в котором они остановились, не могли омрачить их счастья. И ели они не только в китайских ресторанчиках. Попробовали и индонезийскую кухню, и даже вьетнамскую, а поздно вечером всегда перекусывали недалеко от отеля ажурными французскими блинами.
«Экскурсия» должна была сделать счастье Стефани абсолютным. Сначала Бартл не хотел уезжать из Парижа, чувствуя, что нужно получить как можно больше радости и удовольствия от самого города. Но все это ушло, когда они, в День Святого Валентина, держась за руки, сидели вместе в повозке, катившейся через лес. Деревья по обеим сторонам дороги выглядели еще по-зимнему, но на черных ветвях уже появились почки. Уже цвели крокусы. Первый раз за эту неделю прекратился дождь. Лучи умытого солнышка, казалось, дотягивались до самого горизонта. Бартл был счастлив. Он ни о чем не жалел. Его больше не мучили никакие сомнения. Конечно, жаль, что они не могут обвенчаться. Но разве в этом дело? Он не испытывал никакого чувства потери. Он надеялся, что Вера счастлива с Кейтом. Он не желал ее смерти. Каким-то образом он знал, что, так или иначе, теперь он всегда будет счастлив. Со Стефани у них все будет хорошо. И хотя формальности предстояло улаживать, в душе он чувствовал, что происходит все согласно Божьей воле. Им не в чем себя упрекать. Он вручал свою судьбу Всевышнему. Стефани — дар свыше. Даже ребенок господина Гринхола — благо. Он теперь говорил о нем как о собственном ребенке.
— Если будет мальчик, мы назовем его Маттиас, — сказала Стефани. — В честь твоей церкви. Маттиас Ленни. Бартл, посмотри на цветы. Правда, прекрасно, когда земля возрождается к жизни?
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Ты — моя весна, — сказал он.
— Я тебя не заслуживаю, — откликнулась она.
— Вера тожетак говорила, но совсем другим тоном.
— Ты знаешь, что я хочу сказать.
— Заслуги тут ни при чем, — сказал он.
— Правда, здорово, что мы уехали — просто вдвоем — подальше от всего этого напряжения, от дяди Ленни и тети Рей.
— И от Мадж. Я ее люблю, но все это ужасно тяжело.
Поездка удалась. Они оба замерли от восхищения, когда повозка выехала на маленькую улочку, а вдалеке показался замок. Когда они добрались до него, лучи солнца уже согрели воздух. Они вскарабкались по каменной лестнице, которая вела к величественному входу во дворец, и Стефани показалось, что она на пороге сказки и они с Бартлом теперь всегда будут счастливы. С ним она не испытывала ни тревоги, ни страха. Она все продолжала повторять: «Боже, какая я счастливая!» С широко раскрытыми глазами, держась за руки, они шли по комнатам, сияющим золотом, радостно удивляясь великолепию, с чувством, что их тоже ждет золотое будущее. Когда они вошли в Наполеоновский зал, Стефани вдруг почувствовала, что рука Бартла стиснула ее пальцы.
— Не может быть, — прошептал он.
Возле двери напротив стояли три женщины.
— Мне придется привыкнуть к этому, когда ты снова станешь священником. — Она приняла их за его бывших прихожанок. Они показались ей старухами.
Одна из троицы, крашеная блондинка с короткой стрижкой, приветственно махнула рукой и воскликнула: «Эй!» Лица остальных застыли. Будто они увидели призрак.
Об авторе
Известный английский писатель Эндрю Норман Уилсон родился в 1950 году в Стаффорде. Он получил образование в Оксфорде, затем преподавал там английский язык и литературу. С конца 1970-х был литературным редактором журнала «Spectator», в 1981-м стал членом Королевского литературного общества.
Э. Н. Уилсон известен как автор веселых комедий, продолжатель традиций нравоописательного сатирического романа в духе Ивлина Во.
Его произведения не раз удостаивались престижных литературных наград, в частности, роман «The Healthing Art» (1980) получил премию имени Сомерсета Моэма.
Перу Э. Н. Уилсона также принадлежат биографии Джона Мильтона, Вальтера Скотта, Хилари Беллока, Льва Толстого.
Роман «Love Unknown» (в настоящем переводе «Любовь в отсутствие любви», 1986) на русском языке публикуется впервые. Это одно из лучших произведений писателя — умное, тонкое, смешное и трогательное.