Любовь в прямом эфире
Шрифт:
Меня качает на волнах туда-сюда, туда-сюда. В голове нет ни одной мысли, словно их сдуло ветром в открытую форточку. Прислушиваюсь к себе и понимаю, что тошнит и кружится голова. Но разлепить веки никак не получается.
— Софья, как вы? — чья-то рука ложится на мое плечо. — Все в порядке?
— М-м-м? — промычала я.
— Вы стонали. Сильно больно? — слышу приятный женский голос.
— Нет, терпимо, — отвечаю, постепенно приходя в себя. Сейчас чувствую, как потягивает низ живота.
— Боль там — это нормально. Полежите полтора-два часа, а потом к врачу, — сообщает медсестра.
Ну
И действительно, через час я уже чувствую себя легче и уверяю медсестру, что могу идти самостоятельно. На мое счастье встречаю доктора прямо в отделении. Судя по ее лицу, все получилось и ей удалось взять у меня яйцеклетки.
— Анастасия Николаевна, как все прошло? — с надеждой заглядываю ей в глаза.
— Все хорошо. Взяли пять.
— А это не мало? — настроение на грани фола, — Я читала, что у некоторых 10-20-30 получаются…
— Сонь, не переживайте. Пять в вашем случае — отличный результат. Мы же год к этому шли. От нуля до пяти — это победа!
— Правда? — чувствую себя маленькой девочкой, которой очень нужно услышать, что ее мечта действительно сбудется.
— Конечно. Завтра вам позвонят из эмбриологии и скажут, сколько яйцеклеток оплодотворилось. На пятый день назначим перенос. Пойдемте, я вам назначение напишу.
В раздевалке пишу Льву, что у меня все закончилось и я собираюсь домой. Ответ приходится мгновенно — он пишет, что ждет меня в холле. Все-таки он остался, несмотря на то, что я велела ему ехать. Но Льву ведь никто не указ — делает так, как хочет. Одевшись и выйдя на ресепшен, замечаю своего “донора”, который делает вид, что увлеченно читает журнал о репродуктологии. Тихо посмеиваюсь над ним и немного любуюсь. Он видимо чувствует на себе мой взгляд и поднимает глаза. Встает с дивана, подходит ко мне и, никого не стесняясь, обнимает за талию.
— Поехали, — уже по-хозяйски произносит Лева.
— Подожди, мне надо за процедуру заплатить.
— Не надо уже, пошли, — мужчина берет меня за руку и ведет к выходу. Я жутко злюсь и в мыслях говорю ему все, что о нем думаю и посылаю в пешее эротическое. Но как только мы оказываемся на улице я застываю, глядя на первый снег. Мы стоим под козырьком и смотрим на чарующий танец снежинок. А ведь в прогнозе погоды ничего про снег не было.
— Красиво, правда? — восклицаю, повернувшись ко Льву.
— Красиво. Как ты?
— Пойдет, — кутаюсь в осеннее пальто и поправляя шарф на шее. — Немного болит живот, но это пройдет. А еще знаешь, очень хочется есть. Я ведь голодная приехала.
— А чего хочется?
— Мяса. Много мяса.
— Принято, — кивает он, а потом неожиданно подхватывает меня руки. Я не громко вскрикиваю и бью его кулаком по плечу.
— Отпусти меня! Ты что? — возмущаюсь я.
— Ты сказала: болит живот. Не надо напрягаться, донесу и довезу по высшему разряду, — подмигивает Лев.
Приходится подчиниться, потому что “немного болит” — это мягко сказано. Низ живота тянет еще сильнее, чем во время критических дней. А еще появилась неприятная резь. Но доктор сказала, что такое бывает и скоро все нормализуется.
— Так, моя госпожа, ты сегодня поедешь сзади, — приказывает Лева, укладывая меня на заднее сидение. — Можешь даже
— Спасибо, я выспалась, — цокаю я.
Лев достает из кармана пальто мобильный и вручает его мне со словами:
— Тогда вот тебе мой телефон, закажи в приложении все, что хочешь. Только адрес свой вбей.
— Аттракцион неслыханной щедрости, Лев Николаевич? — хмыкаю я. — Может, и квартиру на меня перепишешь?
— Перепишу, Софья Дильшатовна, — задорно соглашается он. — Как только замуж за меня выйдешь.
Глотаю ртом воздух, а этот наглец захлопывает дверь и обходит машину.
— Я за тебя не пойду, — заявляю я, когда он садится за руль. — Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт.
— Сейчас в ЦОНе регистрируют, Соня, — кидает мне через плечо. — Тебе ли не знать. [1]
1
ЦОН в Казахстане — это Центр обслуживания населения, то есть место, где делают все официальные справки и документы. С недавнего времени сотрудники ЦОНов регистрируют и браки казахстанцев.
— Я знаю, — огрызаюсь я. — И все равно не пойду.
— Поживем — увидим. Не загадывай.
Доезжаем до моего дома без ссоры и скандала. Лев снова доносит меня на руках до подъезда, и надо же такому случиться: из него выходит Элеонора Вениаминовна. В норковой шубке и шапке, но без своей любимой киски. Таращится на нас, будто мы Дед Мороз и Снегурочка
— Ой, Соня, а это как понимать? — недоуменно хлопает глазами.
— Как-то так, Элеонора Вениаминовна, — театрально вздыхаю и обнимаю Льва за шею. — Нашла мужчину, который носит на руках. Чего и вам желаю. Ну мы пошли?
Лев еле сдерживается, чтобы не заржать, а Элеонора шепчет нам вслед: “Простигосподи”.
Когда за нами захлопывается тяжелая подъездная дверь, даем волю эмоциям и смеемся громко и заливисто. А когда дышать становится тяжелее, мы смотрим друг на друга, и одновременно тянемся за поцелуем. Душа моя в сию же минуту взлетает в небо, пробивается выше и выше до самого космоса. И все-таки я люблю его.
То, что Лев хозяйничает в моей квартире, очень не нравится Кеше. Он, как Мороз Воевода дозором обходит владения свои, всем видом давая понять, кто в доме главный. После плотного обеда, Лева сам вызвался помыть посуду, а Иннокентий решил проконтролировать. Слышу из спальни их занимательный диалог.
— Мя-я-яу-у-у, — матерится Кысёныш, предъявляя необоснованные претензии: “Двуногий, у тебя что своего дома нет? Хули ты здесь трешься?”
— Привыкай, Кеша, — усмехается Лев. — Может, скоро переедешь и будешь жить на моей территории.
— Мяууу, — отвечает кот: “Да Боже упаси. Пусть она лучше отрежет мне колокольчики”.
Прикрываю глаза ладонью и просто балдею от этих двоих. Если они уживутся, то это будет что-то из разряда фантастики. Через пару минут Кеша бесшумно подкрадывается ко мне, сворачивается клубочком прямо у живота. Чувствую его тепло и сыновью заботу, а еще вспоминаю слова бабушки о том, что коты — хорошие целители и чувствуют боль своего хозяина.