Любовь винодела
Шрифт:
Но в чем дело? Откуда вдруг снова этот внезапный необъяснимый страх? Они не одни. Она здесь в безопасности, напомнила себе Кейтлин.
Ее руки на его плечах расслабились, бедра начали двигаться в такт музыке. Когда она в последний раз так танцевала? Черт, танцевала ли она так вообще когда-нибудь?
Словно растворившись в незнакомом мире, Кейтлин позволила волне звуков подхватить себя. Танцующих становилось все больше. С каждым движением Кейтлин чувствовала себя все свободнее. Она приблизилась к нему почти вплотную, ее пальцы зарылись в его волосы. Волосы
— Кейтлин… — Она почувствовала его дыхание возле уха.
Дрожь удовольствия прошла по ней, заставив откликнуться все ее тело.
Он наклонился ниже. Под легким покровом светлых волос его губы коснулись ее шеи.
— Рафаэло!
Он поднял голову.
— Слишком быстро?
Не в силах произнести ни слова, она замерла, ослепленная вспышкой желания, подобно которой никогда не испытывала.
Слишком быстро? Черт! Ее сердце стучало о ребра. Она вывернулась из его рук, не осмеливаясь взглянуть на его губы, оказавшие на нее такое действие.
— Давай пропустим следующий танец, — прозвучал едва слышно ее голос.
Вернувшись к их столику, она едва держала себя в руках, чтобы сохранить самообладание. К ним подошла официантка. Кейтлин отказалась от десерта и попросила счет.
Боковым зрением она заметила, как Рафаэло поднял брови, но ее это не волновало. Кто оплачивал ужин, тот мог и закончить все это. И не нужно буравить ее взглядом и вскидывать брови в этой своей чисто мужской манере.
Официантка принесла счет в кожаной папке и, улыбнувшись, подала Рафаэло. Кейтлин жестом остановила ее.
Но он уже взял папку и, когда Кейтлин ухватилась за другой ее конец, не выпустил и потянул на себя.
Официантка смотрела на них во все глаза. Кейтлин почувствовала, как начали краснеть ее щеки.
Она проглотила унижение.
— Отдай мне счет. Пожалуйста.
Он медленно покачал головой:
— Ты оплатила свою долю тем, что пришла на свидание.
У нее не было никакого желания быть у него в долгу. Но и говорить об этом в присутствии официантки — тоже.
Как только Рафаэло оплатил счет, она сказала:
— Мне хотелось бы уйти.
Напряжение вернулось к ней, сжав ее в своих тисках сильнее, чем прежде. Подхватив свою маленькую сумочку, она была на ногах прежде, чем он успел отодвинуть ей стул.
— Что случилось? — спросил он.
— Ничего.
Разве можно было сказать ему о том странном ощущении, каждый раз возникавшем у нее при его приближении? И о том страхе, который опутывал ее с головы до ног?
— Хочешь немного пройтись?
Она быстро кивнула, но потом подумала, что лучше было бы отказаться. Возможно, прогулка развеет это изматывавшее душу беспокойство. Может, то, что случилось на танцплощадке, просто плод ее разгоряченного воображения? Огромный золотой диск луны низко висел над морем, волны перекатывали прибрежную гальку на пустынном берегу. Влажный ветерок успокаивающе овевал ее лицо, обостряя все ощущения.
— Не хочешь накинуть мой пиджак?
Ей и без того было жарко.
— Здесь тепло, — сказала она.
Она не могла принять от него пиджак, не могла позволить себе оказаться окутанной его запахом, еще сильнее ощутить ту трепетную дрожь, что волнами накатывала на нее. Повернувшись спиной к шумящему прибою, Кейтлин направилась к переливавшемуся всеми цветами радуги фонтану.
Она немного пришла в себя, пока они молча стояли и смотрели, как фонтан менял свои краски — как синий цвет сливался с красным, они растворялись друг в друге и образовывали густой пурпур.
— Фантастическое зрелище, не правда ли?
— Фантастическое. — Его взгляд был направлен на Кейтлин.
Последние остатки самообладания покинули ее.
К тому времени, когда Рафаэло остановил машину, Кейтлин была словно одно сплошное дрожащее ожидание. Осмелиться ли она позволить ему поцеловать ее?
В то же мгновение в ее сознании мелькнула мысль, что он может уехать отсюда в любой день. Ну и что?
Хватит быть испуганным маленьким котенком. Когда-нибудь надо попытаться начать жить снова. Так почему не сегодня?
— Мы не выпили кофе, — сказала она. — Давай зайдем ко мне, я приготовлю. — Ее голос звенел от волнения.
— Спасибо. — Уголки его губ медленно поднялись в улыбке. — Но я не думаю, что мне следует заходить.
Она не хотела его отпускать. Для нее вдруг стало жизненно важным, чтобы он остался. В следующий раз у нее не хватит смелости решиться на это.
— Ну, может быть, тогда рюмочку на ночь?
Он долго-долго смотрел на нее, потом усмехнулся:
— Ну что ж, пожалуй, не отказался бы.
Они вошли внутрь.
— У тебя мило. — Рафаэло с любопытством оглядел побеленные стены, деревянный пол, покрытый полотняными ковриками, темные балки на потолке.
— Мой дом.
Кейтлин бросила сумочку на низенький комод, одновременно служивший и кофейным столиком. Потом достала бутылку канадского вина из холодильника.
— Днем отсюда открывается замечательный вид на виноградники.
Медленно и осторожно она до половины наполнила вином высокие стаканы. Они тут же матово запотели от налитого в них ледяного напитка.
— Присаживайся.
Когда он опустился на кушетку, Кейтлин подала ему стакан. Он сделал глоток.
— Изысканный вкус. Богатый.
Она рассмеялась столь лаконичной оценке.
— Не слишком сладкое, нет?
— Да, сладкое… — Его взгляд заставил замереть ее смех. — Но не приторное.
Кейтлин расслабилась — он говорил о вине.
Устроившись на низеньком стульчике рядом с ним, она снова подумала о дневниках. Пусть эта правда гнетет ее, но открыть чужую тайну она не имеет права. Это может сделать только сам Филипп. Что ж, если чужая тайна под запретом, тогда она поведает свою собственную — самое сокровенное, столько лет теребившее сердце, словно старый ржавый осколок. Сейчас или никогда.