Любовь во спасение
Шрифт:
Клеона задвинула панель на место. Та беззвучно закрылась, и снова ничто не выдавало присутствия тайника. Девушка внезапно поежилась. А что, если «призрак», кем бы он ни был, вернулся позже, когда она крепко спала, и прошел через комнату, даже не зная о ее присутствии? Было неприятно думать, что кто-то тайком шныряет по дому.
Клеона вспомнила лакея, который уронил тарелки, когда она рассказала эту историю за ленчем, и которого впоследствии не смогли найти. Но как лакей мог узнать о существовании потайной лестницы? Знает ли герцог, что она существует? Девушка решила ничего не говорить ему. Во всяком
Дом был старый, очень старый — это ей сказала герцогиня. Его возвели еще при Карле II и расширили в царствование королевы Анны. С тех пор вплоть до нынешнего времени каждый последующий герцог вносил в него свои усовершенствования. Могло существовать бесконечное множество причин, по которым владельцы этого дома стремились обеспечить себе возможность тайного бегства. Думать об этом было так увлекательно, что девушка решила, когда у нее будет время, обязательно познакомиться с историей семьи Линков. Возможно, там отыщется ключ к этой тайне. А пока тайна принадлежала только ей. Это было восхитительное чувство: знать то, чего, возможно, никто в доме, кроме «призрака», не знает и о чем не подозревает даже сам герцог.
— Что ты делала, пока я спала? — спросила вдовствующая герцогиня, когда удобная карета везла их снова на Бонд-стрит.
— Граф Пьер д'Эскур заходил навестить вас, мадам.
— Я не доверяю этому человеку, — процедила вдова.
— Почему ваша светлость не доверяет ему?
— Не только потому, что он имеет наглость флиртовать с любой женщиной любого возраста. Но есть в нем что-то ненатуральное. Возможно, он слишком часто упоминает своих знатных предков. Возможно, как я подозреваю, он преувеличивает размер и стоимость своих поместий, отнятых в революцию. Или же все дело в том, что он, как мне кажется, дурно влияет на герцога.
— Дурно влияет? — удивилась Клеона. — Не думаю, что кто-то может влиять на герцога.
— Вот тут ты ошибаешься, — отрезала старая леди. — Сильвестр стал намного распущеннее и безответственнее с тех пор, как они с графом подружились. О, я знаю, герцог бывает с ним и груб, и, властен, но они неразлучны. И судя по тому, что я слышу — а до меня доходит много слухов, — именно граф познакомил моего внука с этой женщиной, которая занимает столько его времени и внимания.
— Граф предложил показать мне Лондон, — сказала Клеона. Ее светлость одобрительно фыркнула.
— Он охотник за приданым, я таких издалека вижу! А у, тебя очень большое приданое, моя девочка.
— Возможно, вы предубеждены против него, — улыбнулась Клеона.
— Я? Предубеждена? — возмутилась герцогиня. — Не будь это правдой, я дала бы тебе пощечину за такое предположение. Конечно, я предубеждена. Я предубеждена против всех этих беспутных, безденежных друзей, которые живут за счет моего внука. Будь я мужчиной, я бы перестреляла всю эту компанию: графа, Чарлза Ковентри, Энтони Джевингама и Фредди Фаррингдона. Все они безмозглые! И как только Сильвестр, с его-то умом, этого не понимает?
Герцогиня
— Что еще сказал граф, кроме того, что предлагал тебе свои услуги? — поинтересовалась ее светлость.
— Кажется, он только затем и приходил, — ответила Клеона. — Ох, нет! Я забыла. У него еще было сообщение для герцога.
— Какое?
— Он сказал, — нерешительно произнесла девушка, чувствуя, что ей не следует это повторять, — что некая персона, которая хочет остаться безымянной, ожидает его светлость в семь часов.
— Безымянная, вот еще! — фыркнула герцогиня. — Да это та визгливая певица с континента. Значит, мы снова не увидим Сильвестра до завтра. Я надеялась, он пообедает с нами. Дьявол побери этого человека. Я бы собственными руками свернула шею графу.
Ярость герцогини не утихала до самого вечера. Она неохотно покупала для Клеоны вещи, ворчала по поводу каждой мелочи, придиралась к продавщицам в магазинах, доводя их почти до слез. Наконец, когда они уже возвращались домой, ее светлость проговорила почти извиняющимся тоном:
— Я раздражительная старуха, дитя мое. Тебе придется меня терпеть.
— Мне жаль, что я расстроила вас своим рассказом, — посетовала Клеона. — Будь я умней, я бы не сказала вам о графе.
— Ты бы не сказала, другой бы кто-нибудь сказал. Плохо стареть, не зная, что происходит. Я люблю знать. Точнее, я намерена знать, и, если я могу поправить дело, я поправлю. И никакого «если». Я намерена поправить дело!
Герцогиня казалась такой свирепой, что у Клеоны не хватило духу спорить с ней. Девушка считала, что планы старой леди обречены на провал.
Как только карета остановилась, выбежали лакеи с красным ковром, развернули его, открыли дверцу и помогли герцогине и девушке спуститься.
Герцогиня прочла письмо, поданное ей дворецким на серебряном подносе.
— Отлично, — сказала она. — Поскольку его светлость не собирается удостоить нас сегодня своим обществом, я спросила графиню Джерси, не можем ли мы пообедать с ней. Ты должна надеть самое красивое платье, дитя, потому что после обеда мы поедем к Олмаку. Пора представить тебя некоторым из важных людей Лондона. И если у нас не будет сопровождающего, леди Джерси нам его предоставит. — Герцогиня снова пришла в хорошее настроение.
— Это прекрасно, — согласилась Клеона. — Если я вам сейчас не нужна, мадам, я бы хотела пойти в свою комнату и написать письмо.
— Да, конечно, — милостиво разрешила герцогиня, — и немного отдохни перед обедом. Я пошлю свою горничную уложить твои волосы. Они все еще не совсем dernier cri 18 . Сегодня вечером ты должна выглядеть наилучшим образом.
— Да, конечно, мадам, благодарю вас.
— И не забудь, — крикнула ей вслед герцогиня, — сделать что-нибудь со своими руками. Пока они больше похожи на руки сборщицы хмеля.
18
последний крик моды (фр.)