Любовь возвращается
Шрифт:
А может, он на самом деле любил Нэнси? Нэнси Боллинджер могла быть той единственной женщиной, которая покорила его сердце. Если он ничего не мог с собой поделать и притяжение между ними было слишком сильным, чтобы они могли устоять? Что, если, тоскуя по Нэнси четыре года, он не мог больше выдержать одиночества и покончил с собой? Это было вполне вероятно. И разумеется, он не стал бы выставлять свои чувства напоказ и открыто проявлять свое горе по поводу смерти чужой жены. Ее брат был человеком замкнутым. Возможно, он горевал
Чувствуя, что сама впадает в тоску, Шелли заставила себя встряхнуться. Каковы бы ни были причины его смерти, они ничего не меняли, и она едва ли чего-нибудь добьется, если будет на этом зацикливаться. Однако кое-что она могла сделать. И решительным шагом Шелли направилась к телефону, стоявшему в мастерской.
Телефонный звонок в банк Укайи успокоил ее. Новый чек мог быть ей выдан через несколько недель, а на оплату первоначального будет наложен запрет. Сделав этот звонок и положив телефонную трубку, она почувствовала себя немного лучше.
Оставалось проблемой, как ей заставить Слоана принять эти деньги, но самая большая забота, то есть возобновление чека, с ее плеч свалилась. Скривив рот, она подумала, что теперь у нее есть немного времени на новое решение.
Только успела она отвернуться от телефона, как он зазвонил. У нее пересохло во рту, когда в трубке раздался голос Слоана:
– Шелли, это ты?
Она кивнула, потом сообразила, что он же ее не видит и произнесла, ненавидя свой задыхающийся голос:
– Да, это я.
– Я узнал твой номер по справочной, – сказал он. – Рад, что он не оказался незарегистрированным. Послушай, я хочу извиниться за вчерашнее.
Шелли открыла рот и смотрела на трубку так, словно она превратилась в сдобную булочку.
– Извиниться?
– Да, приношу свои извинения, – чуть смущенно рассмеялся Слоан. – Понимаешь, я ценю твое предложение, но сделка совершилась между Джошем и мной. Забудь о ней.
Ее пальцы судорожно сжались на трубке.
– Чтобы ты продолжал считать всех Грейнджеров мошенниками?
Он вздохнул.
– Я никогда не считал всех Грейнджеров плохими… только некоторых. И в этом ты не можешь меня винить. И среди Боллинджеров есть люди, которых ты любить не сможешь.
Это был убедительный довод, старый аргумент в их прошлых спорах. Даже в разгар их любви они не могли прийти к согласию насчет того, кто стал виновником разногласий, длящихся полтора столетия. Резкий ответ готов был сорваться с ее языка, когда она вдруг поняла, что не хочет продолжать дальше древнюю семейную вражду. «Может быть, я повзрослела», – грустно подумала она.
Слегка расслабившись, она сказала:
– Ладно. С этим я согласна.
– Прошу прощения? Я все правильно расслышал? Ты не собираешься вцепиться в меня зубами и когтями?
– Нет, – улыбнулась Шелли. – Не в этот раз. – Было так просто и естественно с ним шутить. Шелли вдруг осознала, что легко вернулась к старой дружеской манере, которая когда-то существовала в их отношениях. – Признаю, что гадости делались с обеих сторон. Доволен?
– Скорее потрясен.
– Что ж, радуйся моменту, – засмеялась она. – Долго он не продлится.
– Ты сознаешь, – мягко промолвил он, – что мы говорим с тобой целую минуту, и ни один из нас не шваркнул трубкой?
– Для нас это рекорд, – пробормотала она. Она никогда не могла устоять перед ним, и оказывается, это не изменилось.
– А здесь ты не права. Я припоминаю несколько случаев, когда мы проводили вместе часы без всяких споров…
– Это было давно, Слоан. Об этом не надо.
Он помедлил с ответом, потом не спеша произнес:
– Хорошо. В интересах наших продолжительных и мирных отношений я оставлю эту тему. Пока.
В последних словах прозвучала нотка угрозы, и Шелли нахмурилась. Поэтому, решив, что нужно закончить разго-
вор пока они общаются по-человечески, она вежливо сказала:
– Спасибо, что позвонил. Я принимаю твои извинения.
– Ну и ну, – фыркнул Слоан, – какие мы вдруг официальные… Впрочем, полагаю, это лучше, чем резня.
– До свидания, Слоан, – решительно объявила она и повесила трубку.
Несколько минут она стояла, глядя на телефон. Кто мог бы такое предположить? Слоан ей позвонил и извинился. Еще поразительнее: они спокойно поговорили… и разговор не кончился упреками и руганью. Конечно, это не изменило ее намерений. Она выплатит ему за право прохода, но телефонный звонок вернул ей оптимизм. Чудеса, да и только!
В приподнятом настроении она покинула мастерскую. Желудок осторожно напомнил ей, что она голодна. Она зашла на кухню и не удивилась, застав там Марию, угощавшую Эйси кофе. Обменявшись с ним приветствиями, Шелли обыскала холодильник и нашла все, что нужно для сандвича. Мария снова уселась за стол и только наблюдала, но Шелли чувствовала, что той хочется отстранить ее и самой приготовить ей сандвич. С момента возвращения домой у нее было несколько легких стычек с Марией, но Шелли ласково довеладо ее сознания, что ухаживать за «хозяйкой» не надо. Шелли удалось пройти по тонкой линии – обеспечить себе самообслуживание и в то же время не обидеть Марию.
Вскоре на тарелке перед ней лежал сандвич из тунца, маринованного укропа, лука и салата-латука, и она села за стол напротив Эйси, с отвращением смотревшего на эти приготовления. Она ухмыльнулась и откусила первый кусок.
– Я предлагала сделать тебе такой же, – с аппетитом, наслаждаясь вкусом, объявила она.
– Я такого не ем, – отозвался он. – Единственный морской продукт, который я употребляю, – это устрицы. Не забыла?
Мария фыркнула, а Шелли закатила глаза.