Любовь всесильна
Шрифт:
— Бедный малыш, — с чувством произнесла Мартина. Ее симпатии были уже на стороне ребенка. Слишком рано лишился он отца. Неприятности Юнис волновали ее, но она с озабоченностью думала и о ребенке, лишенном сострадания матери, отвернувшейся от него. Ей вдруг захотелось, чтобы мальчик никогда не узнал об обстоятельствах гибели отца. И только потому, что должна была знать обо всем, она спросила:
— А где же его мать?
— Она на одной из наших вилл на греческих островах. Бруно решил, что смена обстановки поможет ей забыть о трагедии, поможет оправиться.
В задумчивости Мартина представила
Юнис заговорила снова:
— Не хочешь ли ты увидеть Марко, прежде чем принять решение?
— Хотела бы, — согласилась Мартина и торопливо добавила:
— Я помогу тебе всем, чем смогу, Юнис. Я действительно верю, что все будет хорошо и с тобой, и с Марко.
Она тепло улыбнулась, стараясь сделать так, чтобы у Юнис разгладилась небольшая тревожная складочка между бровями.
— Прекрати хмуриться. Иначе у тебя появятся морщины.
— Да хранит тебя Господь, Марти! — Голос Юнис прозвучал почти беззаботно, лицо просветлело. — Ты не пожалеешь. Всю эту неделю мы проведем с тобой вместе. Бруно нужно будет работать. А мы будем ходить на обеды, на вечера, в театры, ты познакомишься со всеми нашими друзьями.
Она выпрямилась и посмотрела на модные, украшенные драгоценными камушками ручные часы.
— Боже! — воскликнула она. — Я и не представляла, что уже столько времени! Надо проверить, как с ленчем. Его назначили на час, чтобы дать тебе время освежиться с дороги. Столовая — последняя двойная дверь вдоль по коридору над лестницей. Приходи, как только будешь готова. И тысячу раз спасибо. — Быстро наклонившись, она поцеловала Мартину в гладкую юную щеку и вышла из комнаты.
Глава 2
Оставшись одна в роскошной комнате, Мартина почувствовала желание глотнуть свежего воздуха и вышла на балкон. Разговор с Юнис разрушил ее планы. В приглашении, которое она получила, мало о чем говорилось и, естественно, ни словом не упоминалось ни о затруднениях, возникших у них с Бруно, ни о смерти Паоло. Прочитав его, Мартина загорелась ожиданием чего-то необычного. Родители также порадовали ее: оказывается, в скором времени у них будет возможность сделать телевизионный фильм о Венеции.
Мысли о Робине и Джил Флойд вызвали у нее довольную улыбку. Прекрасные люди: отец, крепко скроенный, не выпускающий трубку изо рта, умница продюсер, и мать, худенькая, как мальчик, в свитере и джинсах, нашедшая с ним свое счастье. Они познакомились, работая на телевидении. И теперь, после двадцати пяти лет совместной жизни, произведя на свет четверых детей, продолжали идти в одной упряжке, занимаясь любимым делом. Руан, брат Мартины, и два десятилетних близнеца прозвали их Робинзон Крузо и Пятница. Джил Флойд, со своей изящной девичьей фигурой, служила непреложным дополнением мужа-деспота, как она шутя говорила друзьям. Счастье, которым светилось ее моложавое лицо, свидетельствовало об удовольствии, с которым она продолжала быть его верным помощником, то делая какие-то записи, то готовя бутерброды в перерывах между съемками, на выездах, в студии, всегда под рукой, готовая исполнить любое его желание.
Мартина и не мечтала быть так же счастлива в замужестве. Она действительно искренне говорила Юнис, что еще не была по-настоящему влюблена. А может, никогда и не будет. Хотя ее угнетала мысль, что то машинописное бюро при телевидении, где она работала, может засосать ее.
Юнис жила по соседству. Ее отцу принадлежала аптека в городе. Перед тем как семья Юнис переехала в большой дом в конце дороги, родители Мартины приобрели там же небольшой коттедж. Оба дома, вначале запущенные, теперь были полностью восстановлены и хорошо смотрелись на прекрасных участках всего лишь в десяти милях от Лондона.
Захваченная нахлынувшими воспоминаниями, Мартина следила взглядом за водой, не прекращавшей своего движения, смотрела на современные суда, которые совсем не вязались с изящно скользящими гондолами. Постепенно волшебство окружающего мира полностью захватило ее. Ну и что страшного, если Юнис уедет? С маленьким мальчиком она сможет не торопясь осмотреть Венецию. Улыбаясь, она вернулась в комнату и начала распаковываться. Мартина, девочка, говорила она себе, это будет праздник всей твоей жизни. Вещи были наполовину уже разобраны, когда в дверь постучали.
— Войдите, — сказала она, надеясь, что ее скудные познания в итальянском помогут ей.
Дверь отворилась, и вошла служанка, небольшого роста, с носом-пуговкой, квадратным подбородком и большим ртом. На ней было платье кофейного цвета и передник. Выразительные темные глаза подходили к ее черным блестящим волосам, зачесанным назад на затылок. Кружевная наколка на голове слегка подпрыгнула, когда она присела в реверансе. Говорила она по-английски, стесняясь своего плохого произношения.
— Buon giorno, signorina. Меня зовут Эмилия. Я пришла распаковать ваши вещи и помочь, если понадобится, погладить, поштопать, постирать.
Мартина при ее появлении сразу же по-дружески расположилась к ней.
— Grazie, Эмилия. Я приму душ, пока вы займетесь остальными вещами.
Когда она наконец вышла из ванной, Эмилии уже не было. Все было аккуратно разложено: обувь — в обувной подставке в гардеробе, косметика — на стеклянной полочке на туалетном столике. У Мартины поднялось настроение после душа и энергичного растирания. Она стояла перед зеркалом в платье с цветочками на белом фоне с голубым орнаментом внизу. Ее пышные волосы глубокого красновато-каштанового цвета обрамляли прекрасной формы голову. Немного подкрасившись, она вышла из комнаты.
В коридоре все было тихо и спокойно. Открыв рельефную, кремового цвета дверь с золотыми узорами, она очутилась в длинном зале. Комната с предметами искусства и стенами с атласными гобеленами выглядела несколько вычурно, но красиво. Слева — большой обеденный стол, накрытый кружевной клеенчатой скатертью, уставленный фарфором, серебром, украшенный великолепными букетами цветов.
Мартина, вошедшая неслышно по толстому ковру, поглощавшему звук шагов, тут же почувствовала резкий запах сигар. В дальнем конце комнаты около высоких окон из-за кресел виднелись ноги в элегантных брюках. К своему ужасу, она поняла, что сидящие там мужчины серьезно обсуждали ее прибытие.