Любовь взаймы (Техас! Тайлеры - 2)
Шрифт:
– Я освободила всю вторую половину дня для вас с Таней.
Таня, снова улыбающаяся, обхватила руками шею Чейза и крепко поцеловала в губы.
– Я тебя люблю. А ты влюбишься в дом.
Обняв за талию, он крепко прижал ее к себе.
– Очень может быть, но не сильнее, чем в тебя. Позвони мне попозже.
Проводив до двери, он помахал им на прощание.
Это был последний раз, когда Таня и Чейз видели друг друга, прикасались друг к другу, целовались. Марси с Таней поехали без него и провели еще час, осматривая пустой
– Чейз будет от него в восторге, - говорила Таня, когда они заходили в очередную просторную комнату. Она была очень возбуждена, как ребенок, у которого есть какой-то секрет. Она так чудесно улыбалась! И в глазах ее блестела сама радость жизни.
А теперь Таня была мертва.
При виде убитого горем вдовца, Марси почувствовала, как в ее ноющей груди больно сжимается сердце.
– Чейз, мне очень жаль, - прохрипела она. - Так жаль!
Ей хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему.
Она попыталась сделать это и только тут поняла, что ее рука и плечо загипсованы. Может быть, Чейз пришел укорять ее за то, что она небрежно вела машину? Может, он винит ее за аварию? Может, она И ПРАВДА виновата?
– Мы... Мы его даже не увидели. - Голос ее был высоким и слабым, и даже ей самой показался незнакомым. - Просто... страшный шум и...
Чейз опустился на стул у ее кровати. Он был почти не похож на человека, которого она видела накануне. Всегда высокий, властно-внушительный, сейчас он ссутулился. За одну ночь морщины избороздили его лицо. Серые глаза, как всегда пристальные, покраснели. В них не только отразилась потеря - в них не стало жизни. Они не отражали света, как будто он тоже умер.
– Я хочу знать о Тане. - Когда он произнес ее имя, голос его сорвался, и он, часто покашливая, старался быстро справиться с ним. - В каком она была настроении? Что она говорила? Какими были ее последние слова?
Лаки застонал.
– Чейз, не делай этого с собой.
Тот раздраженно сбросил руку, которую Лаки положил ему на плечо.
– Скажи мне, Марси, что она делала, говорила, когда... когда этот недоносок убил ее.
Лаки опустил лоб на руку и стал растирать виски большим и средним пальцами. Он был явно расстроен, и, может быть, не меньше, чем его брат. Тайлеры были семейством дружным и всегда поддерживали, защищали и берегли друг друга. Марси понимала, как они все должны быть обеспокоены состоянием Чейза. Но она могла разделить и чувство Чейза, который испытывал потребность знать, какими были последние минуты жизни его юной жены.
– Таня смеялась, - прошептала Марси.
Болеутоляющие средства сделали ее речь медленной и невнятной. Трудно было подобрать нужные слова, нелегко было выговорить их: язык оказался распухшим и неповоротливым. Но Марси изо всех сил старалась быть понятой, потому что знала, как важно для Чейза каждое осторожное слово, которое ей удается произнести.
– Мы говорили о доме. Она... Она так радовалась... ему.
– Я намерен купить этот дом. -
– Чейз...
– Купи этот чертов дом! - взорвался он. - Неужели нельзя сделать это для меня? И ради бога - не устраивай споров!..
– Хорошо.
Его несдержанная, громкая вспышка больно ударила по травмированному организму Марси. Она отпрянула от этого нового удара по уже поврежденному телу. Но она легко простила ему. Он тоже был по-своему травмирован случившимся.
– Как раз перед тем, как мы проехали... перекресток, она спросила меня, как, по-моему, надо покрасить...
Острая боль пронзила ее руку, заставив поморщиться. Ей так хотелось закрыть глаза, уступить анестезирующим средствам, которые поступали в ее вену через капельницу, отключить сознание и сопровождающую его муку. Но еще сильнее ей хотелось облегчить боль Чейза. Если разговор о Тане смягчит эту боль, тогда это самое лучшее, что она может сделать. Она будет продолжать говорить, пока сможет бороться с собственным страданием и манящим забытьем.
– Она спросила меня... в какой цвет покрасить спальню для... малыша?
Чейз закрыл лицо руками.
– Господи Иисусе!
Слезы просочились между его пальцами и потекли по тыльной стороне кистей. Это было материальным свидетельством его горя, и оно заставило Марси страдать еще сильнее.
– Чейз, - нетвердо прошептала она, - ты винишь меня?
Не отнимая ладоней от лица, он покачал головой.
– Нет, Марси, нет! Я виню Бога. Он убил ее. Он убил моего ребенка. Почему? ПОЧЕМУ? Я так любил ее. Я любил...
Он разразился рыданиями.
Лаки подошел к нему и снова утешающе положил руку на вздымающиеся плечи брата. Марси увидела, что в глазах молодого человека тоже стоят слезы. Казалось, он тоже борется с сердечной мукой. Недавно Лаки попал в газеты, потому что его обвинили в поджоге гаража "Тайлер Дриллинг". Обвинения были сняты, и истинные виновники находились сейчас в заключении, но было видно, что это испытание оставило на нем свой след.
Марси искала, что бы еще сказать, но слова утешения не давались ей и казались абстрактными. Ее затуманенный мозг не мог поймать их. Но это не имело значения. Что бы она ни сказала, это прозвучит банально.
"ГОСПОДИ, ЧЕМ Я МОГУ ЕМУ ПОМОЧЬ?"
Она была человеком деятельным, и ощущение беспомощности было ей отвратительно. Ее неспособность помочь ему наполнила ее отчаянием. Она смотрела на макушку его склоненной головы, стремясь коснуться, обнять его и вобрать в себя его муку.
И перед тем, как снова провалиться в благословенное забытье, она поклялась, что когда-то и каким-то образом, но она вернет Чейзу Тайлеру нормальную жизнь.
1
– Леди и джентльмены! У нас сегодня выступают дикие быки. Но есть и ковбои, готовые объездить их...