Любовь взаймы (Техас! Тайлеры - 2)
Шрифт:
– Тебе все еще больно?
– Нет. Я прекрасно себя чувствую. - Белая полоса вокруг его губ говорила о другом, но она не стала спорить. - Это объясняет, что ты делала на родео. А что ты делаешь здесь? В больнице?
– Я тебя давно знаю, Чейз. Рядом не было никого, кто бы присмотрел за тобой. Твоя родня не простила бы мне, если бы я не поехала с тобой в больницу. И я сама никогда не простила бы себя.
Он отставил в сторону пустую чашку.
– Так это ты вчера пожимала мне руку? - Она кивнула. Чейз отвел глаза. - Я думал... думал...–
– Ты думал, это была Таня?
При упоминании имени жены его глаза снова вернулись к Марси. Та почувствовала облегчениеТ ей больше не надо было бояться произнести вслух имя его покойной жены, оно уже было произнесено. Как в прыжках в воду с трамплина, первый раз - самый трудный, потом все становится легче. Но, увидев в его глазах боль, как от укола смертельной иглой, Марси опять засомневалась, оправится ли Чейз когда-нибудь после трагической гибели Тани?
– Хочешь еще немного кофе?
– Нет. Чего бы я хотел, - произнес он, - так это выпить.
Хотя дело было отнюдь не шуточное, Марси отнеслась к этому как к шутке.
– В восемь утра?
– Мне случалось начинать и раньше, - пробурчал он. - Ты меня отвезешь куда-нибудь, где можно купить бутылку?
– Конечно, нет!
– Тогда мне придется позвать кого-нибудь еще. - Забыв о боли, он попытался дотянуться до телефонного аппарата на прикроватной тумбочке.
– Если ты планируешь позвонить клоуну Питу, то это тебе не поможет. Он сегодня уезжает в Калгари.
Чейз опустил руку и взглянул на нее.
– Откуда ты знаешь?
– Твоя приятельница сказала. Вчера вечером она приходила сюда справиться о тебе, когда ты не явился к ней на свидание после родео. Много волос, много сисек... Я не спросила, как ее зовут.
– Это неважно. Я тоже не спросил, - признался он. Марси ничего не сказала. Он минуту изучающе смотрел в ее спокойное лицо. - Что, без проповеди?
– От меня - нет.
Он хмыкнул.
– Хотел бы я, чтобы ты поговорила с моей родней насчет проповедей. Обожают проповедовать. Они все хотят спасти меня от меня самого. А я только хочу, чтобы меня, черт побери, оставили в покое.
– Они любят тебя.
– Моя жизнь принадлежит мне! - гневно воскликнул он. - Кто они такие, чтобы говорить мне, как я должен жить, а? Особенно Лаки. - Он пренебрежительно фыркнул. - Пока не появилась Девон, он только и успевал ширинку расстегивать. Трахал всех, кто мог двигаться, а, может быть, кое-кого, кто и не мог. А теперь он такой адски правоверный, что просто тошнит.
– Но, насколько я знаю, его... э-э... ширинка расстегивается не реже...– Эти слова заставили его снова посмотреть на нее. - Когда бы я ни встретила Девон, она всегда улыбается...
Самообладание Марси плохо сочеталось со скабрезной темой разговора. От этого и Чейзу трудно было оставаться серьезным, не говоря уже о гневе. Хотя он и продолжал хмуриться, мимолетная улыбка приподняла уголки его губ.
– Ты что надо, Гусенок! Просто свой парень.
Она закатила глаза:
– Это тайная мечта каждой женщины.
– Я хотел сделать тебе комплимент.
– Тогда - спасибо.
– Пока мы все еще в хороших отношениях, почему бы тебе не включить свои великолепные мозги и не поступить по-умному: оставить меня там, где ты меня нашла?
– И что бы я была за друг, если бы покинула тебя в час беды?
– Именно потому, что мы всегда были друзьями, я и прошу тебя уйти. Если ты тут останешься надолго, может случиться что-то по-настоящему ужасное, чего бы мне очень не хотелось.
– Что, например? - спросила она со смешком.
– У меня дар наживать врагов.
Она посерьезнела.
– Никогда, Чейз.
Он невыразительно хмыкнул.
– Говоришь, Пит направляется домой?
– Точно.
– У него в прицепе мои пожитки.
– О них уже позаботились. - Она взяла со столика стаканчик заварного крема и содрала крышечку из фольги. - Он все оставил в "Колизее", когда уезжал из города рано утром. Я забрала их оттуда.
Не замечая, что делает, он открыл рот, когда она поднесла к нему ложечку крема.
– Ты из-за меня столько беспокоилась?
– Никакого беспокойства.
– Ты позвонила моим родным?
– Нет. Я хотела сначала спросить тебя об этом.
– Не звони им.
– Ты уверен, что хочешь именно этого?
– Совершенно уверен.
– Они бы хотели знать, Чейз.
– Они узнают достаточно скоро. И когда узнают, захотят сделать из этого проблему.
– Ну, они и должны так поступить. Ты мог бы и погибнуть.
– И какая это была бы трагедия! - саркастически заметил он.
Она перестала класть ему в рот крем.
– Да, была бы.
Он, похоже, готов был начать спор по этому поводу, но вместо этого отвернулся и раздраженно оттолкнул переносной столик.
– Послушай, Марси, я ценю...
– А что случилось с Гусенком?
Он внимательно осмотрел ее. Морковного цвета волосы, которые были у нее в детстве, смягчили свой цвет и стали светло-каштановыми, с золотыми искрами. Они по-прежнему завивались и были непослушными, но она научилась искусно укладывать их.
Много лет она пыталась загореть - безрезультатно. Она, бывало, молилась, чтобы все ее веснушки слились вместе. После того, как она несколько раз сильно обгорела и много недель после этого некрасиво лупилась, Марси в конце концов отказалась от этих бесплодных попыток. Решила, что если у нее не получается гладкого золотистого загара пляжных кисонек, то она пойдет в направлении, прямо противоположном им, - будет подчеркивать белизну своей кожи. Сейчас она, казалось, просто светилась, и это нередко с завистью отмечали женщины ее возраста, которые много лет нежились на солнышке, а теперь расплачивались за свой роскошный загар складочками и морщинками.